Разведка идет впереди

- Ладно, если изменений не будет, разбудишь в семнадцать ноль-ноль, - согласился Чернов. - Но смотри, не позднее.

Через минуту лейтенант опал, как убитый. Наблюдатели не спускали глаз с местечка. Свободные от наблюдения Нурбаев, Гуляев, Малютка и Прокудин осторожно курили вчетвером одну «козью ножку», пуская дым в узкий проход, проделанный в сене к противоположной стене сеновала. Лежа на плащ-палатке головами друг к другу, они шепотом переговаривались. Впрочем, укрытые в глубине сеновала, они могли совершенно спокойно разговаривать полным голосом, без опасения быть услышанными. Сено, сплошной стеной окружающее солдат, надежно скрадывало все звуки. Но уж такова привычка разведчиков - в тылу врага все делать скрытно, незаметно.

- Зачем, Малютка, не спишь? - спросил Нурбаев, передавая ему после очередной затяжки «козью ножку».

- Не хочется. Я ведь первый раз так далеко… До этого только рядом с передовой лазили да наблюдали. А ты уж который раз в тылу?

- В тыл я тоже только второй раз пошел,- ответил Нурбаев.

- А мне пришлось побродить по немецким коммуникациям, - покусывая травинку, вступил в разговор Гуляев.- Когда нашу часть в сорок втором в окружении разбили, я к партизанам попал. Семь месяцев оперировал за Смоленском.

- Я тоже порядочно поболтался в немецком тылу, - глубоко затягиваясь дымом, сказал Прокудин. - Теперь что! Немцы не такие, как были раньше, теперь сини драпают и тележного скрипа боятся. А вот когда они наступали… Вот это - да. Тяжело нам, братцы, отступать было. Тяжело.

Малютка взглянул на спавшего неподалеку от них Чернова, потом, посмотрев на Нурбаева, кивнул в сторону лейтенанта и спросил:

- А вот командир, наверное, много раз к немцам «в гости» ходил?

- Не знаю. Я в разведке с весны. Раньше в стрелковой роте был. Я к нему после Ясельды попал.

- Ясельда, это под Картуз-Березой, около Бреста? - спросил Малютка.

- Да, под Картуз-Березой, - ответил Нурбаев и вдруг, как от озноба, передернул плечами.

- Ты что это? - удивился Малютка.

- На Ясельде наш полк большие потери понес,- ответил за Нурбаева Гуляев.- Я слышал об этом от ребят, когда прибыл с пополнением из госпиталя.

- Там очень плохо получилось, - медленно заговорил Нурбаев. - Почему у немцев за болотом зенитные пушки на пехоту установлены были, не знаю. Но много их там было, зениток-то. Полк только поднялся для атаки, а они как ударят. Совсем плохо вышло. Немцы еще где-то там шлюзы взорвали. Совсем залили болото. Упадет раненый, а кругом вода… Захлебнется. Много наших умерло так. Лейтенант Чернов тогда стрелковым взводом командовал, один в батальоне остался. Все офицеры из строя вышли… Кого убило, кого поранило. Очень злой стал лейтенант Чернов. Собрал остатки батальона, да автоматчиков ему на подмогу дали. Набралось, наверное, человек полтораста. Лейтенант и говорит: «Поползем по воде. Прячьтесь все под воду и ползите. Высунь рот, дохни и опять ползи». А потом сказал, я это крепко запомнил: «За наших убитых товарищей, за наш гвардейский полк бить фашистов по-гвардейски».

Нурбаев поднялся на четвереньки и показал, как они ползли под водой.

- Немецкие зенитки, как пулеметы, стреляют. Много убило, но мы все-таки доползли и кончили фашистов. У них там зенитки сплошным рядом стояли. Снаряды стеной летели. Как дошли, не знаю… Дошли. Нам потом сам генерал награды давал. Лейтенанту «Красное знамя» вручил, мне «Славу» второй степени,- первую-то я еще раньше получил…

Он замолчал, потом, немного погодя, сказал:

- Спать пора, пожалуй. Ложись рядом, Малютка, - и Нурбаев повернулся к собеседнику спиной.

- Нет, друг, спать уж теперь не будешь, - обернулся от щели Белов. - Буди командира. Немцы приехали.

III