Разведи меня, если сможешь

Боннер… Его поцелуи… Я думала о них почти весь оставшийся путь, иногда отвлекаясь на короткие реплики и тайком глядя на губы, захватившие все мое внимание. Как случилось, что грубый, бестактный некромант стал лучшей терапией от тоски и забвения? Он будоражил, возрождал меня к жизни, пробуждая от смертельно опасного сна, при этом оставаясь бесконечно далеким и не желая подпускать меня ближе. Ближе не физически – морально.

Боннер по-прежнему не отвечал на большинство интересующих меня вопросов, много хмурился и наслаждался моим замешательством. Наглый и самодовольный, этот гад был очень далек от моего представления об идеальном мужчине, но я продолжала думать о нем снова и снова. Хорошо ли, плохо ли, с интересом, с ненавистью, с возмущением и любопытством… Постоянно.

За всю дальнейшую дорогу мы перекинулись буквально парой фраз ни о чем: что-то о дороге, о самочувствии, о желании перекусить… Я отвечала, пожимая плечами, кивая невпопад. Он хмурился все сильнее, поджимал губы, крепко сжимал руль. Остановившись у небольшого придорожного гипермаркета, зашел и купил еды, закинув пакеты на заднее сиденье. И все молча, даже не уточнив, чего хотелось бы мне.

Впрочем, аппетита все равно не было. После того поцелуя у обочины что-то пошло не так, хоть Адам и отшутился, а я улыбнулась в ответ.

Прикрыв глаза, я какое-то время делала вид, что уснула, медленно перебирая вопросы, хаотично кружащие в голове, нанизывая их один за одним на нить, словно бусинки. Хотелось навести порядок в той свалке, что давила изнутри на черепную коробку, и понять, чего я хочу на самом деле.

Разобраться в себе было чертовски тяжело. Еще тяжелее было понять, чего ждать от Боннера. Сегодня, например, выяснилось, что просто целовать его мне уже недостаточно. Тело предавало, стремилось навстречу к едва знакомому мужчине податливо и безвольно. Я не помню, чтобы когда-то так же целовала мужа…

Конечно, сказывалось одиночество, да и пустоту, образовавшуюся после ухода Роджа и выяснения правды о нас, хотелось заполнить. А Адам умело меня встряхивал, пусть и не совсем понятными и приемлемыми методами. И его поцелуи мне безумно нравились. Настолько, что я забывала о моральной стороне вопроса и об обещании больше не ввязываться в отношения с мужчинами.

В какой-то момент я все-таки открыла глаза, повернула голову, посмотрела на профиль Боннера и тут же была поймана в плен его глаз. И мне бы отвернуться, скрыть от него смятение, творящееся в душе, но я не стала.

В конце концов, мне уже тридцать. Позади юношеские страсти, стеснительные признания невпопад, неудачные опыты с мужчинами, один из которых и вовсе длился восемь лет… Что может случиться от маленькой, незначительной связи с адвокатом?

– Кэтрин, мне не нравится, когда ты долго молчишь. – Адам свернул с трассы, съехав на более узкую дорогу, посмотрел на небо, вдаль и только потом – на меня. Выжидающе.

– Ты хочешь, чтобы я постоянно говорила?

– Чтобы озвучивала иногда свои мысли, – прямо сказал он. – В свете имеющихся проблем не думаю, что тебе стоит погружаться в себя.

– Я не вспоминаю прошлое, – отвернувшись, стала разглядывать высокие заборы – мы въезжали на территорию частных построек.

– Вижу. Ты смотришь на меня с ненавистью, значит, прокручиваешь в голове события настоящего.

Я закатила глаза: каким нужно быть тугодумом, чтобы спутать ненависть с вожделением? Я тут мечтаю о короткой интрижке с интересным любовником, а он недоверчиво щурится и головой качает. Хотя, может, это у меня проблемы и я совсем разучилась кокетничать?

– Ты не прав, – только и сказала, тяжко вздыхая.

– Ну, хорошо, – легко согласился он, раздраженно передернув широкими плечами. Не поверил.

Эх, как бы я хотела на минутку стать менталистом и считать его мысли или хотя бы их отголоски. Тогда бы точно знала, что делать дальше.

– Мы скоро приедем, и ты сможешь отдохнуть, – снова заговорил он.

– Я не устала.

– Значит, я смогу отдохнуть.

И так – всю дорогу. Сам начинает говорить и сам злится, даже бесится.

– Скажи, чем я тебя обидела?

Не выдержав, развернулась к нему вполоборота, нахмурилась и тронула за запястье, требуя внимания. Он сбавил скорость, но не посмотрел на меня.

– Послушай, я понимаю, мы постоянно вместе все это время, а ты привык к одиночеству. И, должно быть, я жутко тебя раздражаю своим присутствием. Но ведь ты сам позвал меня. Зачем? Объясни хоть что-то!

Какое-то время в воздухе висела вязкая тишина, от которой было тяжело дышать, и я уже решила, что не дождусь ответа, когда он спокойно сообщил:

– Ты меня не раздражаешь.

И все.

Что ж, и на том спасибо. Сев ровнее, я решила, что разговор окончен, но Адам продолжил, заворачивая на дорогу, вокруг которой плотно рос лес:

– Я привез тебя сюда, чтобы познакомить с одной женщиной. Я надеюсь, вы поладите.

У меня вдруг что-то защемило в груди. Противно так и больно. Никогда не слышала, чтобы Адам говорил о других женщинах. Впрочем, что я вообще о нем знала?

– Ее зовут Донна Боннер.