Разведи меня, если сможешь

Перехватив визофон у Кары, тут же изобразил глубокую задумчивость. С той стороны сверкали гневом самые красивые в мире глаза.

– Доброе утро, Кэти. Почему ты не звонишь мне напрямую? – спросил, заметив краем глаза ухмылку секретарши.

– Потому что твой визофон переведен в режим автоответчика, Боннер! – рявкнула женушка.

– Не может быть, – поразился я. – Просил же Кару его зарядить. Уволена!

Последнее было для нахальной подружки Мари. Та улыбаться перестала и благоразумно сбежала из кабинета. Только вряд ли вещи собирать – такую фиг выгонишь. Уж я-то пытался.

– Ты забрал с собой ключи от моего кара! – Кэти гневно взмахнула руками.

– Разве? – вышло очень правдоподобное удивление.

– А мне нужно сегодня принимать товар в магазине! – продолжала разоряться ненаглядная, пыхтя от злости.

– Пошли туда Мари, – пожал плечами я. – Она примет твой драгоценный антиквариат ничуть не хуже.

– Она подписывает все накладные без разбора! – гневно выкрикнула жена. – И потом, ты знаешь, что я должна сама видеть то, что присылает Фил. Прочувствовать вещи, понять их…

– Найти какой-нибудь редкий артефакт и сгинуть в артефакторской пучине минимум дня на три, забывая про еду, сон и свежий воздух, – теперь уже заводился я. – Тебе рожать не сегодня завтра, но ты этого и не заметишь со своими игрушками! Я запрещу Гуни любые контакты с тобой!

– Ты меня еще на цепь посади! – Кэти топнула ногой и вдруг замерла. Ее глаза расширились, а голова медленно опустилась.

– Что?! – Я уже мчался к выходу.

– Кажется, воды отошли, – подтвердила мои опасения женушка. – Адам!!! Я собираюсь рожать!

– Не смей без меня! – заорал, отключаясь и швыряя аппарат перепуганной Каре, инструктируя ее на ходу: – Меня ни для кого нет в ближайшие сутки! Перезвони Ардону Марсардовичу, скажи, что свяжусь с ним завтра. Отмени все встречи на сегодня. Вызови «скорую помощь» к моему дому – скажи, женщина рожает!

– Да-да, – кивала она, следуя по пятам и останавливаясь у авто. – Значит, я не уволена?

– Не сегодня, – с сожалением ответил я то, что произносил уже не в первый десяток раз.

До дома мчался, не помня себя от ужаса. Сам же тайком утащил ключи Кэти, чтобы не дать ей торчать в антикварной лавке целый день, и, получается, оставил без средства передвижения. Неподалеку от нашего дома перегнал кар «скорой помощи» и, бросив машину на въезде, помчался к жене.

Она ждала в гостиной, с Мари на пару. Обе уставились на меня волчатами, стоило показаться на пороге.

– Деспот, – сообщила племянница все, что обо мне думает.

– Тиран, – подтвердила Кэти, качая головой и поглаживая очень большой живот, в котором нашел временный приют наш сын.

– Больше так не буду, – легко согласился я, применяя любимую тактику супруги и понимая, что теперь-то ей точно придется отложить свои вечные заказы и дорогие сердцу артефакты.

– Он еще и улыбается, – закатила глаза Кэти. – До чего наглый тип…

– Каюсь, – снова согласился, приближаясь и усаживаясь между своими девочками. – Прошу понять и простить. Искуплю вину бессонными ночами, проведенными рядом с колыбелью. Как себя чувствует самая красивая и понимающая на свете женщина?

– Хитрец, – фыркнула Мари, поднимаясь. – Пойду «скорую» встречу, раз больше некому.

Я хотел ответить что-то вроде спасибо, но тут Кэти схватила меня за руку и зарычала, при этом глядя как-то совсем не по-доброму…

Спустя пять часов у нас родился сын.

Я ждал за дверью, потому что зрелище это было не для слабонервных. Уж лучше нескольких духов поднять и допрос им устроить, чем стоять рядом с корчащейся от боли женой и не знать, чем ей помочь. Хотя я искренне пытался. Но стоило сказать: «Потерпи, не так уж все и плохо», – как узнал, что Кэти в совершенстве владеет языком южных торговцев.

В обшем, рожать с ней пошла Мари, а меня отпаивали настойкой белладонны, пытаясь приглушить ею рвущуюся наружу тьму.

Все закончилось так же внезапно, как началось.

Снова повисла тишина, а потом раздался недовольный младенческий плач. Не помню, как оказался в родильной палате. Просто моргнул, и вот уже стою рядом с растерянно-счастливой женой, на груди которой лежит самый настоящий маленький гном.

– Правда, он самый красивый на свете? – спросила Кэти, вытирая слезы, непрерывно катящиеся из глаз.

– Правда, – соврал я, придирчиво разглядывая сморщенное синеватое личико.

– Он запутался в пуповине, – шепнула жена, поднимая испуганные глаза. – Но все обошлось. Посмотри, какой богатырь.

Я снова согласился не раздумывая. Хотя «богатырь» полностью уместился бы на моих ладонях.

– Сегодня день Гордона Освободителя, – с улыбкой сообщила акушерка, помогая Кэти впервые приложить нашего сына к груди. – Хорошо бы назвать малыша в честь этого святого. Или у вас уже есть другое имя на примете? Как записать его в базу?

– Морт, – категорично заявил я. Мортом звали моего отца. – Это дело решенное.

– Ох, Адам! – вскрикнула Кэти, прижимая к себе нашего малыша. – Ну конечно.

Все присутствующие в палате удивленно уставились на Кэтрин.