Разведи меня, если сможешь

Возможно, Роджер все-таки сломал что-то во мне, высвободив наружу черствость и надорвав человечность. Больше того, поняла: будь у меня шанс — сама бы попыталась избавить Громдуар от Поука. Потому что он зло, а зло должно быть наказано в назидание другим. Только вряд ли мне хватило бы силы духа на то, чтобы отнять жизнь, пусть даже у такого негодяя, как Роджер. Да и Адам не походил на того, кто стремится убивать во благо. Не зря столько лет он пытался найти способ прижать Поука легально…

— Мне не нравятся оба варианта, — сообщила наконец Адаму, после чего взяла его за руку, сжала длинные пальцы, проследила за одной из линий многочисленных татуировок, что тянулась от запястья к шее. Дотронулась до его лица, скользнув по скуле, заросшей колючей щетиной, и, чуть подавшись вперед, поцеловала плотно сжатые губы.

Он собирался продолжить начатое мною, но я тут же оттолкнулась, поднялась с постели и, кутаясь в простыню, отошла к окну. Какое-то время так и стояла молча, а Адам не спешил продолжить начатый разговор. Улегшись на бок, он подпер голову рукой и смотрел на меня, ожидая, не торопя и не пытаясь давить.

Я чувствовала, что Боннер примет любое мое решение и никогда не осудит, даже если скажу, что хочу прятаться здесь, пока он будет разбираться с моими проблемами, и даже если сбегу потом, осудив его за убийство.

Но я не стану прятаться. Хватит.

— Я поеду с тобой, Адам, — сказала решительно, оборачиваясь к нему. — Потому что предпочту, чтобы ты не убивал его. Я не желаю для Роджера такой смерти. Это слишком… просто. Ты прав, его должны судить. Должны озвучить имена тех, кто пострадал от его дара. И, возможно, пора поднять вопрос об ужесточении надзора за магами… Я выступила бы свидетелем, меня не пугает огласка. Нельзя просто убить его, потому что он может быть не первым, не единственным и не последним.

Боннер улыбнулся. Мягко и совершенно непривычно. Поднявшись, он подошел ко мне, обнял и потерся кончиком носа о мою щеку. И только я разомлела от нежданной ласки, как услышала язвительное:

— Это тебе мое вино смелости придало. Не зря я его берег столько лет. Может, еще бутылочку перед отъездом? Будем разить противника наповал разъяренным взглядом и дыханием.

— С дыханием все в порядке, не надо наговаривать, — пробурчала я, не совсем уверенная в своей правоте. — И не смей жалеть ту кислятину, что я употребила в качестве лекарства. А не то все твои запасы опустошу. Из принципа.

— Обожаю твою принципиальность, — усмехнулся он. — Отныне мой погреб — твой погреб.

— Я запомнила эти слова, — сообщила довольно.

— Прекрасно. Вернемся из Глемшира — припомнишь мне их. А сейчас пора отправляться, Кэти. Пуговицу не забудь, — уже серьезно проговорил некромант. — Я проверю.

Кивнув, решительно направилась к шкафу, куда успела сложить все свои вещи. Но, уже снимая с вешалки блузку, не выдержала и снова подняла тему, от которой бежал Боннер.

— Скажи мне, — быстро глянув на него, отвела глаза и стала сосредоточенно одеваться. — Ты ведь знаешь, какой на самом деле Поук, как он опасен, но… я никак не могу уловить твоей тревоги от того, что Мари с ним. Пойми, я не хочу нагнетать и понимаю, что ты волнуешься. Просто… по Донне было видно, насколько она боится. А ты будто и забыл…

Я прервалась, потому что на талию легли горячие ладони Адама. Он развернул меня к себе и стал застегивать пуговки на блузке. Молча. От понимания, что промолчит и в этот раз, стало горько и обидно. Неужели он совсем не считается с моим мнением? Может, он тоже считает, что я способна только ждать, не думая и не задавая вопросов? Так думал Роджер, так почему бы и Адаму не сделать подобные выводы?

— Она молодец, — внезапно проговорил некромант, застегнув последнюю пуговку и подняв взгляд. — Мари не такая, как те десятилетние, каких ты знаешь, Кэтрин. Она… другая.

— Мари — ребенок, — нахмурилась я, — каким бы даром ни обладала.

— Да, ребенок, — согласился Адам. — Но не дай бог Роджеру разозлить этого ребенка.

Это было произнесено спокойно, но в глазах Боннера стоял такой холод, что у меня мороз прошел по коже.

— Ты хочешь сказать, что Мари может… может…

— Постоять за себя, — подсказал Адам. — Она уже владеет силой, Кэтрин. Школа нужна ей для того, чтобы учиться владеть собой. Там учат контролю и сдержанности, ритуалам и обрядам. Школа шлифует алмаз, понимаешь?

— И что она умеет в свои десять лет?

— О, многое. — По лицу Боннера скользнула надменно-гордая улыбка. — Эта девочка превзойдет многих. Только ей нужно научиться видеть разницу между правильным и неправильным. Как учился в свое время я. И многие до и после меня. Нужно самой понять, что такое хорошо. Потому что на чужих ошибках учиться неинтересно.

— То есть ты допускал, что Родж однажды ее найдет? И сознательно игнорировал это?

Он поморщился. Моя формулировка ему не нравилась.