Игорь уже насмотрелся трупов – на земле, но под водой они смотрелись чудовищно и могли испугать любого. Игорь схватил его за руку, желая вытолкнуть из рубки – такое соседство было ему не по душе, но кожа с руки утопленника отстала большим куском. По правде сказать, жутко. Тогда он ухватился за рукав формы и вытянул утопленника из рубки.
Глубина, на которой находился катер, была метров восемь-десять. Игорь обшарил всю рубку и обнаружил металлический пенал. Вскрывать пенал он не стал – пусть опытные водолазы на ботике осмотрят, и сунул его в сетку на поясе. Больше в рубке ничего интересного не было.
Подплыв к корме, он заглянул в открытый люк. Сумрачно, из моторного отсека выплыла стайка рыбешек.
Игорь перебрался ближе к носу – там была небольшая каюта экипажа. Забраться в нее ему удалось, но кроме матрацев на рундуках команды он ничего не обнаружил.
Пора было всплывать. Один раз его уже дергали за шнур, предупреждая, что воздуха в баллоне осталось на пятнадцать минут.
Медленно, делая глубокие вздохи, Игорь всплыл. Глубина погружения была мала, и кессонной болезни опасаться не стоило. Вот с большой глубины надо всплывать медленно, делая остановки-ступеньки, иначе воздух, растворенный в крови под давлением, будет образовывать пузырьки. Это чревато гибелью водолаза или поражением его внутренних органов, и в первую очередь – головного мозга. Все это рассказывали в роте военные врачи из Военно-медицинской академии.
Игорь взобрался по лестнице в ботик, и его помогли втянуть. Товарищи сразу увидели в сетке пенал.
– О! Катков с добычей!
Мичман, бывший старшим на ботике, сразу открыл пенал – немцы использовали такие для хранения документации. Внутри пенала находился судовой журнал, свернутый трубочкой, и карта акватории Невской губы с отметками.
– С крещением тебя, Катков! С первой добычей! В штабе разберутся, что ты доставил, переведут.
Какое счастье после погружения снова видеть солнце, лица товарищей, дышать свежим морским воздухом!
К своему «сорокатрубу» выгребали на веслах.
Вдруг весло одного из гребцов за что-то задело, и стук этот услышали все на ботике.
– Табань! Суши весла! – скомандовал мичман. – Надо посмотреть, за что зацепились. Катков, ты в гидрокостюме, и воздуха немного в баллоне есть. Опустись, посмотри.
Долго ли нацепить маску и вывалиться за борт?
Покидали ботик незатейливо – садились на борт спиной к воде и переворачивались. Удар о воду приходился на стальной баллон.
Игорь осмотрелся. Ничего подозрительного видно не было, но ведь был же удар веслом! Судя по карте, отмелей в этом месте нет. Но ботик после удара прошел некоторое расстояние, и, понимая это, Игорь поплыл за корму.
По левой стороне показалось что-то черное, и он подплыл поближе. Да это же мина! Круглая как шар, болтается на тросе, а во все стороны из корпуса торчат рогульки взрывателей. Задень корабль или бот за такую рогулину – последует мощный взрыв. Но, видимо, счастлив их Бог, пронесло. А ударь весло по взрывателю – и от ботика остались бы только щепки. Слишком мощный заряд в мине, рассчитанный на крупные транспорты.
Игорь всплыл, показался над водой, вытащил изо рта загубник и крикнул:
– Донная мина! Дайте буек обозначить!
Ему передали буек, и он привязал его прямо к якорному тросу, на котором крепилась мина – пусть теперь ее подрывают опытные водолазы. Случайно мину обнаружили, а ведь почти на фарватере главного хода стояла, и тральщики в этих местах проходили. Взрыватели на мине контактного действия, сброшены с судна, минного заградителя.
Мины можно сбрасывать и с низколетящего самолета на малой скорости. Но они выглядят по-другому, и взрыватели чаще магнитные или акустические, реагирующие на крупную металлическую массу транспорта или шум его винтов. А на ботике мотора нет и корпус деревянный. Да и прошли мимо. Если бы не задели веслом, на этой мине в дальнейшем подорвался бы корабль. И где? В Невской губе, рядом с Ленинградом!
Мина могла быть немецкой, поставленной еще до 1944 года, а могли и финны под покровом ночи поставить. От Ленинграда финские войска были близко, оккупируя Выборг. Их войска занимали все северное побережье той же Невской губы и простреливали большой участок акватории из артиллерийских орудий. Воевали финны зло, ревностно, использовали по большей части немецкую технику и вооружение. Если корабли и подлодки у них были свои, то самолеты – «Мессершмитты» и «Юнкерсы», и танки «T-III» и «T-IV». Не брезговали финны и русской трофейной техникой. Поскольку немцев от города отбросили, теперь головной болью советского командования становились финские войска.
Вообще железного хлама на дне было много: потопленные суда, мины, неразорвавшиеся авиабомбы, снаряды крупных калибров, стальные тросы противолодочных сетей. И большая часть этого железа представляла опасность.