Разум за Бога. Почему среди умных так много верующих

Это утверждение настолько общеизвестно, что недавно один журналист писал, что каждый, кто верит «в существование низших религий» – «экстремист правого толка»⁷. Действительно ли мы готовы утверждать, что «Ветвь Давидова»[1]или религии, по обрядам которых полагается приносить в жертву детей, ничем не хуже любых других? Подавляющее большинство людей с этим не согласится.

Почти все, кто утверждает равенство религий, имеют в виду основные мировые религии, а не отколовшиеся секты. Подобные возражения я услышал от одного студента во время упомянутой выше дискуссии. Он настаивал на том, что разница в вероучениях иудаизма, ислама, христианства, буддизма и индуизма поверхностна и незначительна, и в целом приверженцы всех этих религий верят в одного и того же Бога. Но когда я спросил его, кто такой Бог, студент назвал Его Духом вселенной, который есть Любовь. Проблема этой позиции – ее непоследовательность. Ее сторонники утверждают, что доктрины неважны, и в то же время отстаивают свои доктрины о природе Бога, которые идут вразрез с представлениями всех основных религий. Буддизм вообще не рассматривает Бога как личность. В иудаизме, христианстве и исламе Бог заставляет призывает людей к ответственности за свою веру и поступки, и не все Его качества можно свести к любви. Как ни парадоксально, идея о неважности доктрин сама по себе является доктриной. Она содержит конкретные представления о Боге, которые навязывает нам как более возвышенные и просвещенные, нежели представления большинства основных религий. Следовательно, поборники этих взглядов делают то же самое, что запрещают делать другим.

«Каждая религия видит частицу духовной истины, но всей истины целиком не видит ни одна из них».

Иногда эту точку зрения иллюстрируют притчей о слепых и слоне. Несколько слепых повстречали на дороге слона и попросили разрешения ощупать его. «Слон длинный и гибкий, как змея», – сказал слепой, потрогавший хобот. «Вовсе нет – он толстый и округлый, как ствол дерева», – возразил второй слепой, ощупав слоновью ногу. «Нет, он огромный и ровный», – заспорил третий, гладя бок слона. Каждый из них ощупал лишь одну часть слоновьего тела, и никто не сумел представить себе слона целиком. Точно так же, говорится далее, мировые религии улавливают каждая свою часть истины о духовной реальности, но никто не может увидеть «слона» целиком или претендовать на всеобъемлющие представления об истине.

Такой пример оборачивается против тех, кто им пользуется. Рассказчик в притче не слеп. Но как можно знать, что слепые получили представление лишь об одной части тела слона, и не заявлять тем самым, что ты сам видишь слона целиком?

В возражениях, согласно которым никто из нас не в состоянии охватить всю истину, присутствует лишь видимость смирения, поскольку обычно к ним прибегают, чтобы опровергнуть все прочие притязания на знание истины и тем самым высокомерно претендуют на знание истины, превосходящее все прочие… Нам остается лишь спросить: «Что это за [абсолютная] уверенность, с которой вы смеете утверждать, что абсолютные заявления в разных священных писаниях относительны?⁸

Как можно знать, что ни одна религия не видит истину целиком, и при этом не обладать высшими, всеобъемлющими познаниями о духовной реальности – именно такими, в притязании на которые вы отказываете любой религии?

«Религиозные убеждения слишком сильно зависят от культуры и истории, чтобы быть «истинными».

Когда я впервые приехал в Нью-Йорк почти двадцать лет назад, я чаще слышал, что все религии в равной степени истинны. Но сейчас мне обычно говорят, что все религии в равной степени ложны. Аргумент звучит так: «Все нравственные и духовные притязания – продукт конкретной исторической и культурной эпохи, следовательно, никто не должен претендовать на знание Истины, поскольку никто не может судить, является ли одно суждение о духовной и нравственной действительности более истинным, чем другое». Социолог Питер Л. Бергер показывает, что в этом распространенном допущении имеются серьезные нарушения последовательности.

Нам нравится считать, что мы мыслим сами, но не все так просто