Разум убийцы. Как работает мозг тех, кто совершает преступления

Навджит покинула свой дом в Гринфорде, западный Лондон, 31 августа 2006 года, когда люди на станции «Паддингтон» садились на высокоскоростной поезд «Хитроу-Экспресс». Камеры видеонаблюдения зафиксировали, как она шла на станцию «Саутхолл» вместе с двухлетним сыном Аманом и пятилетней дочерью Симран. Позднее очевидцы сказали, что видели, как Навджит с двумя детьми слонялась по платформе в 11:00. Сотрудник службы безопасности насторожился и подошел к ней.

«Я спросил, что она делала, и женщина ответила, что собиралась показать детям высокоскоростные поезда, – сказал он. – Я объяснил, что ей нельзя здесь находиться, и она меня поняла. Женщина показалась мне спокойной и собранной».

Навджит позвонила мужу и сказала: «Я уезжаю далеко-далеко и забираю с собой детей». Манджит ездил по окрестностям, пытаясь ее найти, и наконец увидел, как жена и дети заходят на вокзал «Саутхолл». Он долгое время не мог найти место для парковки, и, когда прибежал на платформу, было уже слишком поздно.

Следующим, кто увидел Навджит, был машинист поезда «Хитроу-Экспресс». Это случилось в 13:20. Прижимая Амана к груди и держа Симран за руку, она бросилась на рельсы прямо перед поездом. Машинист сказал Британской транспортной полиции, что попытался затормозить, но не успел сделать это вовремя. Навджит и ее дочь погибли мгновенно. Тело Симран было так изуродовано, что девочку смогли опознать только по отпечаткам пальцев. Аман умер через два часа от множественных травм.

В случаях, когда убийца лишает жизни и себя тоже, уголовное дело не заводится. Похоже, у Навджит никогда не было возможности получить психиатрическую помощь, но Грейс Калинда, напротив, имела настолько явные психические проблемы, что она, как и Дэниел Джозеф, избежала тюремного заключения, и ее сразу направили в психиатрическую больницу.

Однако большинство женщин, арестованных за убийство, покушение на убийство детей или насильственные действия по отношению к ним, как и Джорджина, остаются в тюрьме. В 2001 году я начал работать в Холлоуэй, самом крупном женском следственном изоляторе в Европе. Я позже вернусь к событиям, которые привели меня туда, но именно там я больше всего узнал о матерях, которые убивали своих детей, жестоко обращались с ними и не исполняли родительских обязанностей.

Там я проводил психиатрическую оценку Андреи Вуд, обеспеченной жены военного. Она находилась в тяжелой депрессии, сопровождаемой нигилистическим бредом, и убедила себя, что для нее и ее шестилетней дочери не уготовано другого будущего, кроме смерти и разложения. Она попыталась утопить ребенка в ванне и вскрыть себе вены (нанесла серьезные глубокие порезы, а не поверхностные царапины). Девочка выжила, а Андрею спасли хирурги. Женщину признали виновной в покушении на убийство. В Холлоуэй депрессия отступила благодаря лечению, но, испытывая сильнейшее чувство вины, Вуд признала себя виновной в покушении на убийство, отказавшись от стараний адвокатов смягчить наказание. Через некоторое время она совершила еще одну попытку самоубийства, которая, вероятно, была продолжением первой.

Это был очень печальный пример того, что может случиться, если человека вовремя не поместить в лечебное учреждение. Я направил Андрею в местную психиатрическую больницу с усиленным наблюдением для лечения того, что, по моему мнению, было тяжелой депрессией. Однако местный психиатр решил, что ее аутоагрессия связана с личностными чертами, а не психическим заболеванием, поэтому пациентку оставили в тюрьме (иными словами, признали плохой, а не больной).

Несколько недель спустя рано утром мне позвонили и сообщили, что Андрею доставили в отделение неотложной помощи местной больницы. Женщину достали из импровизированной петли, когда она уже успела посинеть и была близка к смерти.

Когда я приехал в больницу, мне сказали, что пациентка в реанимации. Из-за гипоксии в мозге произошли необратимые изменения. Я во второй раз направил ее в местную службу психиатрической помощи, но теперь уже не для лечения депрессии, а для помещения в отделение для пациентов с необратимыми повреждениями мозга. На этот раз ее приняли.

От этих решений о переводе из тюрьмы в больницу может зависеть жизнь и смерть, однако исчерпывающего расследования по делу Андреи проведено не было. Женщина была обычной заключенной. Я оказался прав, но мне сложно представить более печальное подтверждение правильности моего врачебного мнения.

Один из моих наставников однажды сказал, что если ты хочешь получить хороший результат, то иногда придется позволять кому-то другому приписать себе все заслуги. С годами я усвоил, что тихая дипломатия и мягкое давление, например повторное направление в больницу одного пациента, работают лучше, чем конфронтация. Если надавить слишком сильно или критически высказаться о чужом мнении, есть вероятность, что коллега, которого вы пытаетесь в чем-то убедить, будет упираться просто вам назло.