Разум и чувство

А миссис Баттон, вызвавшая новый взрыв сплетен своими похождениями с молодым любовником, потеряла ребёнка. Её муж, узнавший о предательстве жены, о её беременности, болезни и смерти нерождённого ребёнка, получил ещё один удар, после которого, прожив всего сутки, скончался. За несколько минут перед смертью он успел повиниться перед старшей дочерью за своё эгоистичное поведение, за то, что не смог обеспечить её мужем и горячо поблагодарил её за то, что она взяла на себя заботы по ведению дел семьи. Со слезами на глазах, он желал ей встретить достойного человека, который оценил бы её таланты ещё при своей жизни, а не как он – на пороге смерти. Джулия, сердце которой обливалось кровью, искренне оплакивала своего отца, испустившего свой дух у неё на руках. В последующих хлопотах неоценимую помощь ей оказывал Артур, хотя его жена должна была родить со дня на день и он прежде всего должен был заботиться о ней. Через несколько дней после того, как гроб с мистером Баттоном был опущен в могилу, сеньора Франческа родила здоровую черноволосую девочку, которая своим криком смогла бы поднять деда из могилы. Скорбь брата сменилась радостью и хлопотами, которые создавала вокруг себя новорожденная малышка, не давая никому ни минуты покоя. Джулия была на время предоставлена сама себе и скорбела молчаливо у кровати матушки или в конторе за письменным столом с деловыми бумагами.

Глава 9

С приходом весны миссис Баттон оправилась. Но известия о смерти её ребёнка и мужа, а также о том, что она стала бабушкой, радикально изменили её характер. Она целыми днями просиживала в своей комнате с молитвенником или стояла на коленях перед распятием. Когда выходила из дома, то направлялась в церковь, став ревностной прихожанкой. Она не упрекала сына за смену религии, но всякий раз видя его, она замолкала и поджимала губы, бросая неодобрительные взгляды на него и на его жену. Со своей невесткой, сеньорой Франческой, она вела душеспасительные беседы, стараясь наставить на пусть истинный в стезе протестантизма. Она завлекала её на службы в церкви, вычитывала целые главы из библии, сопровождая их комментариями, услышанными от пастора. Сеньора Франческа страдала от скуки в её обществе и старалась как можно быстрее её покинуть, ссылаясь на свою дочь. Что не было неправдой: непоседливый ребёнок не оставлял ни минуты покоя никому вокруг, быстро развиваясь и осваивая по мере укрепления своих маленьких ручек и ножек отчий дом со всеми его потайными уголками, подвалами и чердаками. А миссис Баттон, почувствовав потребность в проповедовании, оставалось только страдать в одиночестве. Она сменила цветные легкомысленные платья на чёрный вдовий наряд и не расставалась с чётками. Когда она не молилась или не читала требник, она вышивала бесконечные покрывала для алтаря церкви, устраивала благотворительные ярмарки и докучала соседям и окружающим своими поучениями и наставлениями, которые вызывали лишь недоверие и ироничные улыбки, благо память о похождениях новоявленной святой ещё была жива. Расточительная в былое время, она стала до крайности скупой. Из лучшей подруги своей младшей дочери она стала её дуэньей. По неосмотрительности Артур проговорился о своём воспитательном действе по отношению к младшей сестре, пояснив, чем оно было вызвано. Миссис Баттон, немедля, направилась к Милисент и влепила ей затрещину, которая по силе могла бы поспорить с оплеухой Артура. Не ожидавшая подобного Милисент даже не стала устраивать привычных сцен со слезами – настолько она была изумлена. А миссис Баттон, прочитав проповедь о нравственной чистоте, дочернем послушании и девичьей целомудренности, лично спорола с платьев дочери кружева и безделушки, банты и ленты. Остолбеневшая Милисент даже не шевельнулась спасать своё добро, поскольку просто не могла поверить увиденному. На сестру она давно махнула рукой, брат удивил её резким изменением поведения в связи со своей безумной любовью, а теперь и матушка… Если уж матушка впала в благочестие, для себя Милисент не видела места на земле, с тоской ожидая, что ей скоро объявят удалиться в монастырь. Пару раз повертев в руках матушкин требник, она со злости зашвырнула его в угол, за что заслужила ещё одну затрещину и порцию нотаций со стороны возмущённой матушки. Милисент погрузилась в тоску и меланхолию, привычные более её сестре, но совершенно незнакомые ей. Между тем чехарда событий снова прекращалась, и жизнь в который раз стала входить в спокойное русло.

Глава 10