Разум и чувства

Палмеры тоже были здесь, они чинно беседовали с сэром Джоном, с которым не общались с момента своего отъезда из Девоншира. Суровый мистер Палмер, который избегал внимания своей тещи и поэтому всегда соблюдал дистанцию, сделал вид, что не заметил, как она вошла в зал в сопровождении сестер Дэшвуд. Он вскользь посмотрел на них, как бы не понимая, кто они такие, и затем едва поклонился миссис Дженнингс из другого конца зала. Марианна, как только они вошли, быстро оглядела зал, и убедилась, что Уиллингби здесь нет. Расстроенная она присела на стул и почти не танцевала. Прошло около часа, прежде чем, к сестрам смогли подойти хозяева. Мистер и миссис Палмер сделали вид, что удивлены этой неожиданной встречей в Лондоне, хотя Элинор знала, что полковник Брэндон первым делом сообщил сэру Джону об их приезде. Но это не помешало сэру Миддлтону наговорить глупостей.

– Я думал, что вы обе сейчас в Девоншире – сказал он, поздоровавшись.

– Разве? – ответила Элинор.

– А когда же вы поедите обратно? – спросил сэр Джон.

– Не знаю, – сказала Элинор, и на этом их взаимный интерес был исчерпан, а бал подходил к концу.

Это был первый бал в жизни Марианны, на котором она не хотела танцевать и невероятно устала. Она хандрила всю дорогу и, даже когда они вернулись на Беркели-Стрит, жаловалась на недомогание.

– Ой-ой-ой, – притворно сокрушалась миссис Дженнингс, – Мы знаем причину всего этого очень хорошо! Если б известная всем персона, имя которой мы не называем, была бы здесь, то всю усталость как рукой бы сняло. И, сказать по правде, это не очень хорошо с его стороны, не назначить вам свидание, когда он сам был приглашен на этот бал.

– Приглашен? – воскликнула Марианна.

– Во всяком случае, так сказала мне моя дочка, та, что Миддлтон. Сэр Джон пригласил его, когда встретил, кажется, где-то на улице сегодня днем.

Несчастная Марианна замолчала и опустила глаза. Элинор решила, что медлить в такой ситуации опасно и на следующее утро сразу после завтрака села за письмо матери, чтобы поставить ее в известность и попытаться, наконец, повлиять на двусмысленную ситуацию вокруг Марианны. Марианна тем временем тоже написала очередное послание, но не домой, а Уиллингби, в этом Элинор уже не сомневалась. Она писала матери, как верной подруге, подробно рассказывая о том, что происходило с ними в Лондоне в эти дни, о своих подозрениях и попытках прояснить ситуацию с Уиллингби. В эти минуты ей никто не мешал. Миссис Дженнингс уехала по своим делам, Марианна, измученная подозрениями, молча расхаживала по комнате от одного окна к другому.

Едва Элинор отложила перо и запечатала письмо, как в гостиную вошел нежданный гость – полковник Брэндон. Марианна, которая увидела его в окно, тут же вышла из комнаты. Он выглядел еще более мрачным, чем обычно и, кажется, был рад, застав старшую мисс Дэшвуд наедине. Он сел рядом с ней, ни говоря ни слова, но Элинор показалось, что он хочет сказать ей что-то важное, но никак не решается. Поэтому она начала разговор первой, объяснив, что Марианна так поспешно вышла из гостиной, потому что у нее возникли неотложные дела.

– Это не в первый раз с нею, видимо, она сегодня не в духе, – заметил он. Казалось, что произнося «вашей сестре нездоровится» или «она сегодня не в духе», он хотел услышать о Марианне что-то особенное, касающееся только ее. Но Элинор молчала. После паузы в несколько минут, он сам нарушил молчание, спросив, когда же он сможет поздравить ее с приобретением второго брата. Элинор, которая не была готова к такому вопросу, улыбнулась и переспросила, что он имеет в виду.

– О помолвке вашей сестры и Уиллингби известно повсюду.

– Я не совсем в курсе этих событий, – ответила Элинор, – но в нашей семье об этом ничего неизвестно.

Он удивленно посмотрел на нее и сказал:

– Прошу прощения, видимо, мои источники были неточны. Хотя мне кажется, что не стоит делать секрета, если они официально помолвлены и все об этом знают.

– Кто вам мог об этом сказать?

– Многие, даже те, кого вы и представить не можете: миссис Дженнингс, Палмеры и Миддлтоны. Хотя я в это до конца не верю, это просто не укладывается у меня в голове. Хотя только что я получил еще одно тому доказательство. Сейчас, когда я входил к вам, то случайно увидел у слуги в руке готовое к отправке письмо, адресованное мистеру Уиллингби, написанное рукой вашей сестры. Я хотел выяснить, но убедился еще до того, как задал вопрос. Неужели, все уже окончательно решено? А не возможно…? Но я не имею права и не должен мешать. Простите меня, мисс Дэшвуд. Поверьте, просто я не знал, что делать и что говорить в таком случае. Скажите, неужели уже ничего нельзя изменить?