Разум и чувства

Она проплакала наверху до самого вечера и была так измотана, что на нее больно было смотреть. Малейшее напоминание о Уиллингби переполняло ее душу и из блестящих глаз снова и снова срывались слезинки. В доме теперь старались и не вспоминать о Уиллингби, но это мало помогало Марианне, куда бы она ни бросила взгляд, всё в этом маленьком летнем коттедже напоминало ей о нем.

Глава 9

Первая ночь после разрыва с Уиллингби была ужасной. Марианна так и не сомкнула глаз до рассвета, укоряя себя за доверчивость и легкомыслие. Утром ей было стыдно смотреть в глаза матери и сестрам, она тихо встала с постели, спустилась в гостиную, и, собравшись с силами, пообещала себе не разрыдаться при первых же словах утешения от них. Но тут же нарушила данное себе обещание: чувства взяли верх и слезы тихо покатились по щекам. Она вся сжималась от нестерпимой боли при малейшей попытке миссис Дэшвуд и Элинор, хоть как-то утешить ее и всем своим видом отталкивала их сострадание, чем еще больше расстраивала мать и сестру. Когда сели завтракать, Марианна снова не притронулась к еде и, медленно поднявшись из-за стола, вышла в сад, в надежде, что на свежем воздухе сильная головная боль после бессонной ночи пройдет, и она сможет отвлечься от грустных мыслей.

Но, сама того не замечая, она отправилась в окрестности деревушки Алленхэм и отрешенно бродила по знакомым тропинкам, вспоминая о своем недавнем безмятежном счастье.

К вечеру ее душевная тоска только усилилась. Марианна села за фортепиано и раз за разом проигрывала одни и те же любимые мотивы, которые она напевала вместе с Уиллингби, и каждый звук наполнял ее сердце воспоминаниями. Наконец, они переполнили ее настолько, что уже никакая новая душевная рана не причиняла ей боль. Она часами сидела за инструментом, пела и плакала. Ее прекрасное пение то и дело обрывалось и через секунду из гостиной доносились громкие рыдания. Любимые книги тоже оказались плохими врачевателями, поэтому она изредка перелистывала лишь пару томов, которые особенно нравились Уиллингби.

Но такое бурное испепеляющее чувство не могло сжигать ее изнутри вечно. Через несколько дней отчаяние перешло в тихую меланхолию, она по-прежнему еще плакала и предпочитала совершать прогулки в одиночестве, откуда неизменно возвращалась вся в слезах, но внутренне Марианна стала немного сильнее.

От Уиллингби не было ни одного письма, и, похоже, Марианна их не ждала. Элинор снова забеспокоилась по этому поводу, но мать, считала, что всё идет своим чередом и снова находила разумные объяснения всему, чему хотела.

– Это даже хорошо, что он не пишет, Элинор, – сказала как-то она, – ведь все письма нам привозит сэр Джон, поэтому нам вряд ли бы удалось сохранить нашу тайну.

Элинор согласилась с матерью, что так действительно проще сохранить тайну их помолвки, но, вдруг предложила отбросить все романтические объяснения и прямо спросить Марианну, помолвлена ли она с Уиллингби.

– Мама, может быть, ты спросишь Марианну, – сказала она, – связана она обязательством о помолвке с Уиллингби или нет? От тебя, своей матери, такой доброй и такой всепрощающей, этот вопрос будет более уместен, чем от меня. Она обязательно скажет тебе правду.

– Ни за что на свете я не задам такой вопрос Марианне! Возможно, что он не обещал ей ничего. Тогда представь, как ей станет больно? К тому же, это так навязчиво! Я никогда не заставлю ее рассказать правду, после того, как мы добивались признания о том, что произошло и по какой причине. Я знаю Марианну, и знаю, что она действительно меня любит… И я буду не последней, кому она расскажет об своих отношениях. Я не хочу выпытывать признания у своего ребенка, потому что мой долг поддерживать ее в любой ситуации.

Элинор намекнула матери, что ненавязчивость иногда может привезти к трагедии, принимая во внимание юный возраст ее сестры и важность всей этой истории для ее дальнейшей жизни. Но материнская тревога и здравый смысл, свойственные взрослой женщине, без следа растворились в романтический деликатности миссис Дэшвуд.

Прошло всего несколько дней и имя мистера Уиллингби вновь прозвучало в присутствии Марианны. Сэр Джон и миссис Дженнингс, естественно, не были столь учтивы, и их любопытные расспросы только подливали масло в огонь. В один из вечеров миссис Дженнингс, случайно взяв томик Шекспира, воскликнула:

– О, вы не окончили читать «Гамлета», Марианна! Остановились на самом интересном месте, вижу осталось совсем немного. Давайте, отложим эту книжицу до возвращения нашего дорого Уиллингби, а то он вернется, а мы уже без него перевернули последнюю страницу. Хотя… А вдруг он приедет только через несколько месяцев.

– Месяцев? – воскликнула Марианна в сильном удивлении. – Нет, всего несколько недель!

Миссис Дженнингс замолчала, пожалев, что вспомнила о нем так некстати. Зато Элинор вздохнула с облегчением, теперь она не сомневалась, что Уиллингби что-то пообещал Марианне и даже, возможно, назвал дату своего возвращения.