Разум богов

Заречнев шевельнулся, попробовал выбраться из палатки. Занемевшие руки и ноги слушаться не хотели, они, как могли, сопротивлялись желанию землянина покинуть крохотное убежище.

Наконец, скупые движения сделали-таки свое дело. Кровь пошла к онемевшим членам, руки и ноги стали обретать чувствительность. Только кисти рук болтались подобно тряпкам, приделанным к предплечьям кое-как.

Но Сашка решил не сдаваться. Упираясь коленями и локтями в землю, он протиснулся во входную щель, глотнул свежего морозного воздуха.

Закружилась голова. Но через минуту-другую вращение окружающей темноты прекратилось, кисти рук и стопы ног защипало от прилившейся крови.

Заречнев, наконец, окончательно выбрался из палатки.

Небо над головой оказалось таким прозрачным и бездонным, что легко можно было увидеть не десятки и не сотни, как на Земле, а тысячи звезд.

«Открылась бездна, звезд полна. Звездам нет счета, бездне — дна!» — Вслух, с видимым удовольствием процитировал землянин неожиданно всплывшие из памяти стихи великого русского ученого. Он посмотрел на небо в той стороне, где, по его представлениям должен был находиться Север. Остров Голова Дракона, судя по карте, находился не строго на Север от Воротника Дракона — того места, где укрепилась цитадель Дэв’ви и где на вершине одной из башен (по странному стечению обстоятельств, именно на той, на которой происходили все основные события по возврату Фул’ланн Дэв’ви себе своего родового замка) находился Жезл Богов, пока что исправно выполнявший роль путеводителя. Голова Дракона была несколько левее от линии, соединявшей Северный полюс Дракона и Воротник Дракона. Некий аналог Шпицбергена на картах СССР.

Но вот от побережья острова, чтобы найти Храм Разума Богов, следовало идти точно на Север. Единственной реальной возможностью найти точное направление в снежной пустыне были звезды. Погода стояла ясная. Оставалось только определить, какая из многочисленных звезд над головой — местная Полярная.

Ждать пришлось довольно долго. Крохотная планетка не очень-то торопилась поворачиваться вокруг самой себя. По приблизительным подсчетам землянина, у нее на это уходил около трех суток. Плюс-минус несколько часов.

Впрочем, все эти подсчеты были грубыми, приблизительными. К необычному двух, или трехсуточному Дню землянин довольно скоро адаптировался и иногда даже не сразу вспоминал, что один здешний День — это два или три земных.

Какая из крохотных алмазных точек — Полярная звезда, сразу понять было сложно. Но, по крайней мере, выявилась целая группа звезд, вокруг которой вращались все остальные.

Сашка бодро собрал все свои пожитки, уложил, привязал их к нартам. Он двинулся вперед, стараясь, чтобы скопление звезд, обозначенное им как ориентир, все время было перед ним.

Снежно-ледянное поле оказалось твердым и не очень скользким. Снегоступы пока не надобились. Сани скользили намного легче, чем прежде; повеселевший землянин сразу прибавил в скорости.

К утру началась поземка, звезды почти сразу скрылись из виду. Отец Богов еще не обозначил своего местонахождения. Пришлось делать привал.

Сашка снова присел на нарты, кинжалом настрогал копченого мяса, отломил увесистый кусок хлеба. Метель усилилась. Температура для коренного сибиряка не казалась очень низкой; минусом семь или десять парня, катавшегося на лыжах при минус тридцати, не испугаешь. Но вот видимость… «Наверное, придется все же ставить палатку!»

Отрешенно подумал Заречнев, пряча в мешок недоеденную пищу.

Неожиданно метель стал стихать. Померкли звезды над головой, а на самом краю неба вытянул вверх свои первые красные щупальца Отец Богов. «Надо идти! — Сказал себе Сашка, с трудом вставая с саней. — Эта поземка может начаться в любой момент. И неизвестно, сколько она продлиться в следующий раз. Может, несколько минут, а может — несколько Дней. Надо идти, пока можно!»

К середине Дня силы понемногу стали оставлять его. Невыносимо слепил глаза свет, отраженный снегом и льдом от «какающего Василия Алексеевича». Заречнев практически закрыл глаза, оставил в веках крохотные щелочки. Но все равно глаза резало так, словно он «нахватался зайчиков» от электросварки где-нибудь на ремонте бронетехники.

Пришлось остановиться, сделать очередной привал.

Александр поел. Хотелось пить. Но вдруг выяснилось, что вода во фляжках замерзла, а от одной только мысли, что ее придется отогревать на своем теле, Заречнева пробрала дрожь.

Он наклонился, наскреб полную ладонь снега из-под ног, «закусил» им. Еще немного посидел на санях, потом снова двинулся в путь.

Перед закатом стало совсем тяжело. Комбинезон отяжелел от пота и влаги, ноги не хотели слушаться. Чуни, сшитые из все той же кожи кипяточника, цеплялись за снег все сильнее; каждый шаг давался со все большим и большим трудом. Сашка с каким-то внутренним облегчением принял решение, что пора ставить палатку. Он уставшими, замедленными движениями долго собирал остов чумчика, потом так же долго натягивал поверх деревянного скелета толстую шкуру жителя горячего озера.