Разрывая душу

— Бабуська! — воскликнула Эля и, извернувшись в руках Яра, спрыгнула на землю, помчавшись к ней с протянутыми вверх ручками.

Мама грациозно сбежала с лесенок ей навстречу и легко подхватила на руки, прижимая к груди. Яр рассмеялся и, обняв меня за плечи, поцеловал в висок, направляя в их сторону. А папа чуть замедлился и обернулся на нас всего на секунду, но я заметила промелькнувшую гордость и сожаление от безучастия в его глазах. Всё-таки, мы с мамой сделали правильные ставки.

— Веди себя хорошо, малышка, ладно? — заправила я за ухо шёлк её волос, уже начиная безумно скучать по ней.

Она серьёзно кивнула и потянулась ко мне с поцелуем. Я поцеловала сначала её, а затем и маму и уступила место Яру. Он перехватил её себе на руки, крепко обнял и тихо шепнул, но я услышала:

— Обещай скучать по нам, ласточка?

Эля быстро-быстро закивала, сжимая своими ручками его шею. Яр ещё секунду прижимал её к себе, а затем вернул бабушке.

— Хорошей вам дороги, мои дорогие, — пожелала мама, и мы быстро вернулись в машину, дабы не передумать.

Зал аэропорта, как обычно, наполняли шум и гам улетающих или вернувшихся людей и, мы с Яром в ожидании своего рейса, обнявшись, стояли у панорамного окна, наблюдая взлёты и приземления самолётов.

— Так куда мы направляемся в этот раз?

По названию рейса было понятно, что это Италия, но какое место он хочет для меня открыть я не знала.

— Помнишь, я как-то упоминал галерею костюмов, которую просто невозможно оставить без внимания?

Я охнула. Палаццо Питти! Не может быть! В очередной раз убеждаюсь, что у меня самый необыкновенный и лучший мужчина в мире!

Я встала на носочки и крепко обняла мужа за шею.

Люблю. Люблю безгранично сильно.

И тут я увидела знакомый профиль. Почти не изменился, но стал более мужественным.

Слава.

Частичка моей души, оставшаяся в прошлом.

Он сидел на корточках у ног девушки, с таким же, как у меня животиком, в месте для отдыха. И его глаза… Янтарь светился таким светом, который я никогда не видела в свой адрес в его взгляде. Он был счастлив, любит и любим. Всё — как я ему желала всем сердцем.

Это замечательно, впрочем, я не на секунду не сомневалась, что так и будет.

Но убедиться… Убедиться собственными глазами — блаженство, сродни бальзама для глухо-нудящей ранки.

Я оторвала взгляд от его счастья, возвращаясь к своему. Заглянула в родные, смеющиеся глаза с лёгким прищуром и прижалась своей щекой к его небритой:

— Я люблю тебя, Ярослав.

— И я тебя люблю, мой котёнок.

Конец