Разрушители Мира

— Это восходит к давним временам, может быть, это даже исходит от древних народных праздников дневного и ночного равноденствия. Танец — это исключительный человеческий вид активности. Для всех других видов активности существует параллель с животными, даже для музыки — пение птиц, а некоторые насекомые создают искусные узоры. Но в древних стихах говорится: "…только люди смеются, только люди плачут, только люди танцуют", — он великолепно выглядел в своем серебристо-синем костюме, украшенном драгоценными камнями. Линнеа была покрыта розовыми цветами, естественными и искусственными. Регис дружески улыбнулся Дэвиду и осведомился у Керала, который стоял возле Дэвида: — Чири тоже танцуют?

— О да, — ответил Керал, — в лесах (при свете солнца или луны) в экстазе.

Дэвид, который, как всегда, слушал голос Керала, подумал, что он сам почти находится в экстазе. Хотя он, как обычно, избегал большого скопления людей, сегодня вечером он надел свою одежду — странную длинную тунику из блестящей ткани, которую он назвал паучьим шелком — и примкнул к ним. Изменение Керала закончилось, и Дэвиду он казался прекраснее, чем Мисси. От чири, казалось, исходили потоки света.

Позади них находился большой зал, освещенный тысячью светильниками. Он был полон мужчин и женщин в великолепных костюмах, волосы которых были рыжими (всевозможных оттенков). Звучала тихая музыка с запоминающимся ритмом. Регис повернулся к ним спиной и вышел в темный сад. Посмотрев на четыре луны, плывущие по небу, он обернулся. Лунный свет освещал светлые волосы Керала. Лицо Коннера было темным пятном в полутьме.

Коннер сказал: — Слушай, Регис, у меня было одно видение вне потока времени. Сегодня ночью что-то идет не так. Я на минуту оказался здесь и почувствовал это, но я не мог это проконтролировать.

Регис медленно ответил: — Я не почувствовал ничего — это не наша способность, как Хастуров. Кто это был, Коннер? Опиши!

Коннер сильно наморщил лоб в раздумье.

— Я не могу это полностью контролировать. Я не уверен. Это словно… словно двойной фейерверк.

— Может быть, ты вспомнил прошлое, а не будущее. Эта крепость имеет долгую и кровавую историю, мой друг.

— Может быть, — но Коннер все еще был озабочен, он взял Мисси за руку. Они вместе пошли прочь, и Регис посмотрел им вслед. Фантастическая красота Мисси не вернулась, но после того, что стало известно о чири, для этого еще было не время. Много больше времени, чем было у Коннера.

Целая жизнь. Однако Коннер был доволен ею такой, как она была.

Дэвид снова вернулся в бальный зал. Он стоял в стороне — он очень мало понимал в танцах — и смотрел на сложные фигуры: пары, группы, длинные цепи, случайные соло-танцоры, вырывающиеся из групп. Ему казалось, что он наблюдает за полетом светящихся пестрых птиц. Регис и Линнеа на короткое время отделились от группы и танцевали, тесно обнявшись. Их любовь была почти осязаема. Не то, чтобы их танец имел эротическую окраску, и все же сексуальность окружала их как свет, и у Дэвида создалось впечатление, что они гордятся этим, показывают это посторонним. Он весело сказал себе, что после прибытия на Дарковер он очень много времени — провел за раздумьями о сексуальности других людей. Но это был только основополагающий факт и над ним задумывалось большинство разных людей. На Дарковере — по крайней мере, среди телепатов — было просто невозможно затрагивать эту тему при встречах и беседах. Было бессмысленно говорить об этом девушке, когда она может прочитать тайные чувства своего поклонника так же легко, как и свои собственные. Не поэтому ли телепаты развивают свою почти ритуальную вежливость? К примеру, не смотреть открыто и пристально на молодую девушку. Это может значить: я сексуальное существо и реагирую на тебя, но я этим подчеркиваю, что я жду твоей реакции и согласия.

Насколько Дэвид знал общественные формы Дарковера, это просачивалось и на людей, лишенных всяких телепатических способностей, и он также хорошо знал, какие рациональные объяснения они этому давали. Дуэли здесь были обычным делом — как же еще, если здесь нельзя было скрыть свою враждебность? Клапан для болезненной эмпатии? Или один из способов доказать свою мужскую храбрость?

Керал взял Дэвида за руку, и он почувствовал, как тесно они связаны друг с другом. Керал сегодня вечером был радостнее, чем обычно. Его серые глаза блестели от удовольствия, лицо пылало. Его длинные, шелковистые волосы казалось трепетали, как пламя свечи трепещет в потоке воздуха. Дэвид сказал: — Ты выглядишь счастливым, Керал, — и подумал, что это выражение слишком неточное.

— Я действительно счастлив. Ты же знаешь, что я сказал тебе, когда мы были вместе последний раз — мне хочется смеяться, петь, летать!

— Конечно. Как я могу это забыть.