Разрушитель Небес и Миров. Арена

— Послушай. Хелен недавно потеряла брата, теперь терпит издевательства. Виктория, тебе же нужен хил, а с таким подходом она сломается. Даже если не сможет себя убить, попросту сойдет с ума.

Виктория задумчиво смотрит на меня, а потом, отвернувшись, говорит:

— Хорошо, я подумаю. Теперь отдыхайте, спать для восстановления сил тоже нужно. Но недолго, сегодня вечером я посвящу вас в детали утреннего нападения. Эй, все! Ксандра сама сходит за водой! Сейчас короткий сон!

Я отвожу Хелен в нашу хижину, ложусь рядом, и она засыпает мгновенно. Храпит Илай, плюхнувшийся рядом, в позе эмбриона затих Рио. Только мне не спится, хотя веки слипаются. Стоит их сомкнуть, и кадрами пролетает сегодняшний день, бесконечные отжимания, бег, драки. И сменяющие друг друга системки с цифрами увеличивающихся показателей.

А еще иногда все это затмевает картина подвешенной на дереве окровавленной девушки в лесу.

Если Серк просто похож на маньяка, его голову вскружила власть, то Шаман — чертов садист. Эта мысль не дает мне покоя, сон не идет. Поэтому отправляюсь слоняться по крепости, надеясь хоть немного развеять тревогу.

Царит гробовая тишина. Вдалеке хохочут волки. Разогретые солнцем скалы остывают, роняют камни, и звук такой, словно исполин скрежещет зубами.

— Ник!

Голос Ксандры заставляет меня вздрогнуть. Смуглая, легкая, она подкралась бесшумно.

— Принесла воду? Слушай, а Серк когда снова должен появиться? — спрашиваю я.

Она вздыхает, становится так близко, что наши плечи соприкасаются.

— Вроде он со своими должен встретить нас недалеко от базы «Сверхлюдей». Не знаю, это все планы Миерды, она нам собиралась рассказать.

— Тебе Серк тоже не нравится?

— Как такое гребаное дерьмо может нравиться! Он убийца, и тащится от убийств. Как союзник против Альянса может быть полезен. — Ксандра обхватывает себя руками. — А Виктория очень хочет выиграть.

Она поворачивается, запрокидывает голову, улыбается, сверкая ослепительно-белыми зубами.

— Ник, у тебя были девушки?

Вопрос вгоняет меня в ступор, и она думает, что я смутился, как девственник.

— Я имею в виду, спал ли ты с девушками? — она приоткрывает губы и медленно приближается ко мне.

Теперь все становится очень откровенно.

— Да. Но не скажу, что у меня богатый опыт…

— Ты не подумай, — она льнет ко мне. — Я не шлюха. Просто… Просто рано утром мы все умрем, у меня такое предчувствие. Стычку с Альянсом нам не пережить. Ты, может, и выживешь, а я — точно нет. Почему бы не сделать себе напоследок хорошо?

Я кладу руку ей на голову — волосы у нее жесткие, как пружинки. Ксандра берет меня за вторую руку, кладет ее себе на талию.

— Все обычно хотят схватиться вот здесь, а то и ниже.

Еще пару часов мы проводим в штабе, прямо на столе. К себе я отправляюсь уже почти вечером, все еще ощущая на себе нервные прикосновения латиноамериканки. Кажется, Остров свел ее с ума. После нее на теле остались синяки и ссадины на плечах.

Добравшись к себе, падаю в солому. Интересно, что со мной станет, когда Трансформация повысится до ста? Я познаю суть мира? Научусь летать и убивать словом? Какой процент Трансформации у Виктории? У Джо? Нужно будет завтра у него спросить. Если выживем.

Остальные как раз начинают просыпаться. Хелен слышала, что я вступился за нее перед Викторией и подбирается ко мне под бок. Касается повязки на моей груди, задерживает пальцы подольше.

— Сильно болит? — шепчет она.

Ее красивое лицо разукрашено кровоподтеками, правый глаз заплыл, у нее, наверное, сейчас болит все тело, но она находит силы на сочувствие. Есть желание обнять ее и пожалеть, но это даст ей надежду, чего не хотелось бы, потому что я испытываю к ней братские чувства, не более, а она, похоже, воспылала ко мне… симпатией. Я никогда не влюблялся. Некоторые девушки очень нравились, но любовью это назвать нельзя. Где-то слышал или читал, что женщины — инопланетяне, у них все по-другому. Если они влюбляются, то тушите свет! Дуреют и становятся неадекватными, потому шутить с этим не стоит. Очень не хотелось бы, чтоб Хелен в меня втюрилась, хотя возможно все это и вранье, и женщины в любви наоборот более прагматичны, чем мужчины.

Ее слишком открыто проявляемая симпатия не осталась без внимания Илая, возмущенно сопящего на другой стороне лежанки. Вообще, я считаю неправильным, что мы спим на одной лежанке с Хелен, надо будет поднять этот вопрос.

— Ник, бро, давай выйдем, поговорить надо, — не стал долго мучиться Илай.

О чем он собирается беседовать, и так ясно. Превозмогая боль в груди, поднимаюсь и плетусь к выходу. Полный решимости Илай устремляется за мной запущенной боеголовкой. Бедный, бедный мой простодушный приятель! Жаль его. Наверное, я сам казался таким же простодушным Ганку, но того Ника больше нет.

Молча отходим от нашей хижины к Тотему, я присаживаюсь на край бассейна. Половина лица Илая отекла так, что даже глаза не видно. Левый глаз сияет негодованием, кулаки сжимаются, представляю, какая буря бушует у него в душе.

— Ты это… Не трогай ее, слышишь? Она моя.

Развожу руками:

— Как ты заметил, это не я трогаю Хелен, а она меня.