Разрозненные рассказы

«Ракета», – сказал он, вставая. «Ракета!» – закричал он, протирая глаза, и побежал вперед.

Пламя становилось все ярче, росло, опускалось.

Он бешено размахивал руками, спеша вперед, бросив пистолет, и припасы, и все.

«Вы видите это, Иорр, Тилле! Дикари, чудовища, я вас одолел! Я победил! За мной пришли! Я победил, черт бы вас побрал».

Он злорадно усмехнулся, поглядев на скалы, небо, на собственные руки.

Ракета села. Леонард Сейл, качаясь, ждал, когда откроется дверь.

«Прощай, Иорр, прощай, Тилле!» – ухмыляясь, с горящими глазами, победно закричал он.

«Ээээээ», – затих вдалеке рев.

«Ааааааах», – угасли голоса.

Широко раскрылся шлюзовой люк ракеты. Из него выпрыгнули два человека.

– Сейл? – спросили они. – Мы – корабль АСДН номер тринадцать. Перехватили ваш SOS и решили сами вас подобрать. Корабль из Марсопорта придет только послезавтра. Мы бы хотели немного отдохнуть. Неплохо здесь переночевать, потом забрать вас, и отправиться дальше.

– Нет, – произнес Сейл, и лицо его исказилось от ужаса. – Нельзя переночевать…

Он не мог говорить. Он упал на землю.

– Быстрей, – произнес над ним голос в туманном вихре. – Дай ему немного жидкой пищи и снотворного. Ему нужна еда и отдых.

– Не надо отдыха! – завопил Сейл.

– Бредит, – тихо сказал один из них.

– Нельзя спать! – вопил Сейл.

– Тише, тише, – сказал человек нежно. Игла вонзилась в руку Сейла.

Сейл колотил руками и ногами.

– Не надо спать, поедем! – страшно кричал он. – Ну поедем!

– Бред, – сказал один. – Шок.

– Не надо снотворного! – пронзительно кричал Сейл.

Снотворное разливалось по его телу.

«Эээээээээ», – пели древние ветры.

«Ааааааааааах», – пели древние моря.

– Не надо снотворного, нельзя спать, пожалуйста, не надо, не надо, не надо! – кричал Сейл, пытаясь подняться. – Вы… не… знаете!..

– Не волнуйся, старик, ты теперь в безопасности, не о чем беспокоиться.

Леонард Сейл спал. Двое стояли над ним. По мере того как они смотрели на него, черты его лица менялись все больше и больше.

Он стонал, и плакал, и рычал во сне. Его лицо беспрестанно преображалось. Это было лицо святого, грешника, злого духа, чудовища, мрака, света, одного, множества, армии, пустоты – всего, всего!

Он корчился во сне.

– Ээээээээээ! – взорвался криком его рот. – Иииииии! – визжал он.

– Что с ним? – спросил один из спасителей.

– Не знаю. Дать еще снотворного?

– Да, еще дозу. Нервы. Ему надо много спать.

Они вонзили иглу в его руку. Сейл корчился, плевался и стонал.

И вдруг умер.

Он лежал, а двое стояли над ним.

– Какой ужас! – сказал один. – Как ты это объяснишь?

– Шок. Бедный малый. Какая жалость. – Они закрыли ему лицо. – Ты когда-нибудь видел подобное лицо?

– Абсолютно безумное.

– Одиночество. Шок.

– Да. Боже, что за выражение! Не хотел бы я когда-нибудь еще увидеть такое лицо.

– Какая беда, ждал нас, и мы прибыли, а он все равно умер.

Они огляделись вокруг.

– Что будем делать? Переночуем здесь?

– Да. И хорошо бы не в корабле.

– Сначала похороним его, конечно.

– Само собой.

– И будем спать на свежем воздухе, ладно? Хорошо снова поспать на свежем воздухе. После двух недель в этом проклятом корабле.

– Давай. Я подыщу для него место. А ты готовь ужин, идет?

– Идет.

– Хорошо поспим сегодня.

– Отлично, отлично.

Они выкопали могилу, прочитали молитву. Потом молча выпили по чашке вечернего кофе. Они вдыхали сладкий воздух планеты и смотрели на чудесное небо и яркие и прекрасные звезды.

– Какая ночь! – сказали они, укладываясь.

– Приятных сновидений, – сказал один, поворачиваясь.

И другой ответил:

– Приятных сновидений.

Они заснули.

Нечто необозначенное

Referent 1948 год Переводчик: Р.Рыбкин

Роби Моррисон слонялся, не зная, куда себя деть, в тропическом зное, а с берега моря доносилось глухое и влажное грохотанье волн. В зелени Острова Ортопедии затаилось молчание.

Был год тысяча девятьсот девяносто седьмой, но Роби это нисколько не интересовало.

Его окружал сад, и он, уже девятилетний, рыскал по этому саду, как хищный зверь в поисках добычи. Был Час Размышлений. Снаружи к северной стене сада примыкали Апартаменты Вундеркиндов, где ночью в крохотных комнатках спали на специальных кроватях он и другие мальчики. По утрам они вылетали из своих постелей, как пробки из бутылок, кидались под душ, заглатывали еду, и вот они уже в цилиндрических кабинах, вакуумная подземка их всасывает, и снова на поверхность они вылетают посередине Острова, прямо к Школе Семантики. Оттуда, позднее – в Физиологию. После Физиологии вакуумная труба уносит Роби в обратном направлении, и через люк в толстой стене он выходит в сад, чтобы провести там этот глупый Час никому не нужных Размышлений, предписанных ему Психологами.

У Роби об этом часе было свое твердое мнение: «Черт знает до чего занудно».

Сегодня он был разъярен и бунтовал. Со злобной завистью он поглядывал на море: эх, если бы он мог так же свободно приходить и уходить! Глаза Роби потемнели от гнева, щеки горели, маленькие руки сжимались от злости.