Разреженный воздух (ЛП)

- Но… в чем меня обвиняют? - спросила я. Потому что это казалось чрезмерным для случайного подглядывания. Или даже для случайного взлома и проникновения.

- Вы арестованы за убийство офицера полиции, - сказал он. - Вы имеете право хранить молчание...

Я не помнила слов зачитываемых мне прав. Возможно, я никогда раньше даже не слышала их, по крайней мере, не адресованных мне. Убийство офицера полиции?

Господи, можно подумать, что кто-то напомнил бы мне, если бы я была убийцей полицейских.

* * *

Я не помнила парня, которого я якобы убила, хотя они показали мне фотографии. Я полагаю, что это точно не был шок, но меня больше обеспокоил тот факт, что я понятия не имела - совершенно - действительно ли я совершила преступление или нет. Ничего больше не казалось ясным, с тех пор как я сделала что-то с Мэрион, чем бы это ни было.

Убитого парня звали детектив Томас Квинн, и у них была запись с камер наблюдения меня с ним - или кем-то, очень похожим на меня, использующим мое имя. Как, скажем, Демон. Как давно она выдает себя за меня? Могла ли она быть ответственной? Это действительно не имело значения, потому что, пока полицейские были заинтересованы, это точно не было жизнеспособной защитой.

Поэтому я придерживалась правды, которую знала. Я не помнила. Нет, я не могла вспомнить свое предыдущее посещение Лас-Вегаса. Нет, я не знала детектива Квинна. Нет, я понятия не имела, что с ним случилось.

Они показали мне фотографии взорвавшегося грузовика в безлюдном районе, чтобы доказать, что я убила его, но все, что возникло, было чувство, что это… плохо. Если бы я убила этого парня, то это было бы в некотором смысле необходимо, верно? Оправдано? Боже, я надеялась на это.

Двое детективов, допрашивающих меня, казались взаимозаменяемыми - не физически, но во всех других отношениях. Никакой индивидуальности и в помине, и всё, чего они хотели от меня - это признание, которое я не могла правильно дать. Я потребовала адвоката, потому что, по крайней мере, это даст мне время, и допрос хоть ненадолго прекратится.

Это привело к тому, что я застряла в жаркой, душной комнате для допросов, пахнувшей потом, отчаянием, старым кофе и рвотой. Очаровательно. Я нервно заерзала на стуле с чашкой кофе, которую они мне дали - она была бумажной, конечно же, поскольку обвиняемые убийцы не оценят хороший китайский фарфор - и старалась не думать о последствиях происходящего.

Посмотри на светлую сторону, подумала я. Тебе не придется беспокоиться об отсутствии денег. Бесплатное питание и проживание.

В дверь постучали, и вошел новый человек. Я его также не узнала. Он двигался медленно, словно испытывал боль. У него был значок, так что он был еще одним детективом, возможно, их секретное оружие, который был известен за принуждение к даче показаний. Он собирался избить меня? Я так не думала, поскольку он не выглядел так, будто был в подходящей для рукопашного боя физической форме, хоть я и была прикована наручниками к столу. Я молча смотрела на него и потягивала кофе, пока он опускался в кресло через стол от меня.

И затем он ждал. Я воспользовалась возможностью изучить его. Ему было около сорока пяти, латиноамериканец, с седеющими волосами и большими, темными глазами, подобными обсидиану. Я не могла сказать, о чем он думал, и мое чувство ошеломления, легкий страх, что были со мной последние несколько часов, как они притащили меня сюда, постепенно углубились до полноценной паники.

Он, наконец, сказал, - Я, кстати, в порядке, спасибо, что спросила.

Здорово. Еще один человек, которого я должна была узнать. Замечательно. - Рада это слышать, - сказала я. Голос прозвучал устало. Я чувствовала себя обессиленной, отжатой насухо всей этой неопределенностью.

- Твой друг оставил меня на обочине дороги, - сказал он. - Мне повезло, что кто-то нашел меня вовремя. Двадцать два шва. Чуть не потерял селезенку.

Ладно, теперь я точно ничего не понимала. - Я вас знаю? - спросила я медленно. И он на самом деле моргнул.

В его глазах промелькнуло что-то из прошлого, но ничего, что было бы утешительно для меня.

- Трудно поверить, что ты забыла бы такое, - сказал он. Не вопрос. Его губы искривились, но не было ничего хотя бы отдаленно похожего на улыбку в этом выражении, кроме мышц, контролирующих его.

- Сэр, я сожалею, но, как я уже рассказала детективам, я не помню…

- Амнезия. Да, они сказали мне. - Он откинулся на спинку стула, изучая меня, скрестив руки на груди. - Ты знаешь, сколько людей, доставленных сюда, утверждают, что у них амнезия? Десятки. А ты знаешь, у скольких она действительно есть? Я никогда не встречал. Ни разу.