Разреженный воздух

Она снова зарычала, но теперь рокот исходил откуда-то изнутри, в нем не было слов. Мэдисон с силой приникла ко мне, ее губы впились в мои, язык был горячим и острым на вкус от мезе. Мы отступили на пару шагов и врезались в стену. Ее мягкая грудь прижалась к моей, бедра покачнулись. Я опустил руку на изгиб ее ягодиц, туда, где их плотно облегали легинсы, обхватил ладонью и еще сильнее прижал к себе. Притиснул к выпуклости, разбухавшей у меня в паху. Мэдисон отреагировала одобрительно, с теплотой, приподняла бедра. Выгнула назад шею, оторвалась от моих губ и взглянула в глаза.

Внезапно что-то в ней изменилось, словно опустились противоударные заслонки.

– Нет, – произнесла она.

В ее тоне не было абсолютно ничего игривого, эротичности в нем было столько же, сколько в выстреле из пистолета. Я медленно кивнул, убрал руки и поднял их ладонями вверх. Она кашлянула и быстро отступила за пределы досягаемости. Покачала головой.

– Нет. Мы не будем этого делать.

Я многозначительно посмотрел вниз – на ее грудь, тонкую талию, изгиб бедер. Территория, которую мы все-таки не будем осваивать. Я глубоко вздохнул, успокаиваясь.

– Справедливо.

Я нашел мигающую красную кнопку с замком на панели управления лифтом, прикоснулся к ней и запустил кабину в путь. Последовали секунды напряженного молчания, пока Мэдисон Мадекве тщательно поправляла одежду на доли миллиметра, в чем совсем не нуждалась, и любой ценой избегала моего взгляда. Лифт почти незаметно остановился, двери кабины открылись, явив густую тишину за ними. Сразу за правым поворотом в конце коридора виднелся номер Мадекве. Снаружи никого не было, и из расположенных по обе стороны дверей не доносилось ни единого звука.

Мы оба долго стояли, оценивая потенциал этой уединенной двадцатиметровой прогулки. Затем Мадекве решительно вышла в коридор и, оказавшись на безопасном расстоянии, обернулась ко мне. Ее дыхание по-прежнему оставалось немного учащенным.

– Спасибо, Вейл, – официальным тоном заявила она. – Это был… продуктивный первый день. Увидимся завтра в шесть утра в лобби.

Я кивнул. Посмотрел, как она отворачивается. Держа створки лифта открытыми, наблюдал за тем, как Мэдисон идет до своей двери. Не самое умное решение – давление ни в паху, ни в голове так и не ослабло.

Но Мэдисон Мадекве из Земного надзора оказалась женщиной, от которой очень трудно отвести взгляд.

* * *

Промелькнула мысль вернуться в лобби и продолжить ссору с Сандри Чармсом с того места, на котором мы остановились. Но когда лифт достиг первого этажа, я уже забраковал эту идею. Да, Хак, достойная восхищения сдержанность. Снова надел гарнитуру, поискал в лобби график отлета вертушек и понял, что в ближайший час мне ничего не светит. Оставались служебные лифты, на одном из которых я поднялся вместе с Чаканой. Я спустился на служебный этаж, прошел мимо поста охраны «Эм-Джи-4» – это было не сложно, парни стояли там, чтобы проверять входящих людей, выходящий трафик их не шибко беспокоил – и забрался в машину вместе с командой инженеров по обслуживанию потоков данных. Очевидно, они провели день, пытаясь синхронизировать локальные системы Долины с программами аудита Земного надзора. Я между делом спросил у них, как идут дела, и получил в ответ несколько обиженных взглядов. Одна покачала головой.

– Какой-то на редкость агрессивный код, вот что я могу сказать. – Женщина нахмурилась, расправила плечи, подняла над головой руки, отчего все изгибы ее стройного молодого тела резко проявились под одеждой. Одной рукой она взъерошила коротко стриженные волосы. – Мистер Землянин херней не страдает. Там есть такие головоломные протоколы, что ты не поверишь.

– Да, – мрачно согласился один из ее спутников. – Эта блондинистая сучка из КОЛИН, которая была на презентации, продолжает трепаться о системах синхронизации, но на приветствие они вообще не походят, скорее на распятие. Дай этим сукам руку, и они пробьют в ней охеренную дыру. Аудиторы взялись за нас всерьез, половина систем в Брэдбери будут кровоточить уже до конца недели.

Кто-то еще фыркнул.

– Это вторжение, что бы они там, блядь, ни говорили.

Я уставился вниз, на темную расщелину, в которую мы опускались.

Огни ночных городов и транзитных станций мерцали на дне, словно фосфоресцирующие глубоководные формы жизни, протягивающие в стороны тонкие, как жгутики, антенные придатки дорог, которые исчезали в темноте, там, где движение прекращалось и системы освещения вырубались. В четырех сотнях километров отсюда зловещей чудовищной медузой из-за линии горизонта выползал Брэдбери.

– Вы, ребята, возвращаетесь в город? – лениво поинтересовался я.

– Нет, нас разместили на Перекрестке Лутры. Сокращает время поездок на работу. – Судя по голосу, женщина меня явно приглашала. – Плюс, знаешь ли, групповое размещение, легче вытащить нас всех в нерабочее время, если кто-нибудь решит развеяться. А ты?

– Я? – Я отвернулся от ночного пейзажа и улыбнулся в ответ. – Я плыву обратно в ту сторону, но у меня впереди вся ночь.

– В самом деле. Хочешь поесть?

– Звучит неплохо.