Разреженный воздух

Камера, которую мне выделили, была размером четыре на пять метров и включала в себя нишу с душем и уборной. Никаких окон или украшений, только прикрепленный к стене кусок ударопрочного пластика и сияющий кафельный потолок. Койка – кусок приваренного к полу и стене формованного полимера, покрытого неснимаемым слоем запоминающей пены толщиной с три пальца. В одном углу вентиляционное отверстие, которое каждый вечер за десять минут до отбоя выдавало инсуленовую сетку: генератор пару секунд предупреждающе выл, после чего из всех щелей выползала серо-зеленая сахарная вата. Предполагалось, что вы должны завернуться в нее ради идеального сна и смыть с утра после использования. Но это в теории. Высококачественные инсулены действительно ползали бы по всему вашему телу в поисках перепада температур, волокна бы набухали или истончались в зависимости от обстоятельств, поддерживая температуру на одном уровне. Но здешняя штука вовсе не была высококачественной и по большему счету только и делала, что липла к коже. К утру она уже начинала распадаться.

Я не собирался спать, но знал, что, как только огни погаснут, температура в камере упадет на несколько градусов, так что, когда вентиляционное отверстие проблеяло свое унылое предупреждение, я обернул вату вокруг плеч и, скрестив ноги, уселся на койке. Было интересно, наблюдает ли кто-то за мной и, если да, чего они ожидали. Широко распространенное заблуждение гласило, что такие парни, как я, не выносят бездействия в конце цикла пробуждения, поэтому подобное заключение своего рода психологическая пытка для оверрайдера.

Ну да, конечно.

Ожидание в замкнутом пространстве?

Попробуйте провести девятнадцать часов, втиснувшись в автономный модуль, замаскированный под узел связи, ожидая, когда один из мигающих огонечков в развернувшейся перед вами звездной палитре наконец превратится в то, чем является на самом деле – мародером с Пояса, который прилетел поживиться сбитой ракетой и обездвиженной жертвой.

Попробуйте провести целую неделю, забаррикадировавшись внутри кабины челнока, пока тот летит к месту назначения, а его мятежный экипаж выясняет, что никак не может обойти мины-ловушки, встроенные тобой в навигационные системы и двигатели.

Попробуйте одиннадцать часов в одиночку незаметно сражаться в узких коридорах и тамбурах перерабатывающей баржи, прячась, нападая и снова прячась до тех пор, пока противостоящая вам сторона не сократится до горстки людей, достаточно измотанных и напуганных, чтобы сдаться и делать то, что им говорят.

Замкнутые пространства – часть нашей работы, по крайней мере, они были частью моей работы, и любой оверрайдер, который не мог проявить терпение, находясь в замкнутом пространстве, долго не протягивал.

Сияющие плитки на потолке начали тускнеть – отбой в тюремном блоке. Я поморщился и поплотнее закутался в липкую вату из инсулена. Сосредоточил внимание на экране – теперь еще более ярком по сравнению с потемневшей камерой, – и поток изображений захлестнул меня, словно какой-то бесконечно разворачивающийся визуальный коан. «Подумай, искатель, если захочешь, о гладком и успокаивающем хаосе индивидуальных зазубренных значений, которые сталкиваются до тех пор, пока их края не станут гладкими…»

Стандартные трюки оверрайдеров – я устроился в камере почти с комфортом.

И затем, щелк-щелк, вот прямо так, смена картинки на экране привлекла мое внимание. Какая-то перестановка в бесконечном цикле изображений пассажиров из новостей о прибытии челнока. Новое изображение показывало примерно полудюжину одетых в строгие костюмы мужчин и женщин, корпоративные рекламные улыбки приклеились к их лицам, словно «глок», который носишь в наплечной кобуре. В левом верхнем углу экрана пульсировала мигающая красная плашка, сулящая…

ЭКСТРЕННЫЕ НОВОСТИ, ЭКСТРЕННЫЕ НОВОСТИ…

В полумраке я спрыгнул с койки и прибавил громкости.

И как раз вовремя – новостной коллаж сменился искусно затемненным студийным пространством и компетентной на первый взгляд ведущей, сидящей на переднем плане. Сшитый на заказ пиджак, сексуальная блузка с открытой шеей, шикарная прическа и глаза. Позади нее быстро выскочила из кадра пара членов съемочной группы. Торопливая, играющая в начале каждого часа фирменная музыка выпуска новостей заиграла и затихла. Ведущая посмотрела в камеру.

Но под броней ее экранного самообладания вокруг глаз заметно проступало напряжение. Улыбка была гораздо тусклее стандартной, а руки нервно теребили воротник. Должно было случиться что-то очень серьезное, раз она так перепугалась. Прежде чем заговорить, она еще и откашливаться начала, да Пачамамы ради.

– Добрый вечер, вы смотрите Первый канал Долины. Сегодняшняя новость дня пришла к нам с пристыковавшегося утром челнока с Земли, где только что декантированный высокопоставленный чиновник Колониальной Инициативы сделал следующее политическое заявление.