Разреженный воздух

– Возможно, она преувеличивала. Джулия могла всякого наговорить под веществами.

– То есть она, вероятно, никогда даже не встречалась, скажем, с Гэвелом, так?

– Была с ним в одной комнате – возможно. Торрес, насколько знаю, что-то делал для Наземной команды в Колыбель-Сити. Так вот. – Она еще раз пожала плечами, на этот раз более великодушно. Мы оказались на территории, которую Каришма Адихари хотела исследовать. Внезапно она спустила ноги с дивана, наклонилась вперед, положила руки на колени, и все следы былой позы исчезли. – Слушай, я всегда думала, что она выдумывает намного больше, чем знает на самом деле. Но истории об Идальго – они звучали правдиво. Маленькие детали, то, как они это рассказывали, как оба говорили об одних и тех же вещах.

– Каких вещах?

– Что Идальго родом с Земли. – Она заметила мою реакцию. – Нет, правда, они оба клялись, что так и есть. Я думаю, это правда, а не простой хайп об ультрапутешественниках. Джулия говорила, что Идальго никак не мог смириться с местной музыкой или едой. Очевидно, все время на это жаловался.

Я хмыкнул.

– Кое-что из музыки, которую я недавно слышал, тоже…

Я замер как вкопанный, когда до меня дошло.

Как будто небо рухнуло на Долину раскалывающимися осколками яростных цветов. Как будто хваленые обещания «Партикл Слэм» о ливне наконец-то дали результат.

«Это что мы сейчас такое слушали?»

«Приговорен к аду Разлома» – «Живой концерт на Стене 101». Не впечатлило, да?

Мы лежим с Ниной Учаримой после довольно посредственного соития. В динамиках бушует неистовый музыкальный напор, словно какой-то псих бесконечно долбится головой о стальную пластину.

Да, Идальго тоже ненавидел это дерьмо. Наверное, такую музыку только местные любят.

Модицифированный каннабинол, посткоитальный дискомфорт, общая некомпетентность, приходящая с годами, – называйте, как хотите. На мне не было гарнитуры, и я не обратил внимания на ее слова. Я услышал «Торрес», а не «Идальго», потому что у меня на уме был Торрес – и его большой член, – а Идальго казался тремя бессмысленными слогами, которые я позже услышу от умирающего корпоративного головореза на Гингрич-Филд.

* * *

Оставшуюся часть интервью я провел практически на автопилоте. Каришма Адихари не сказала больше ничего такого, чего бы я уже не слышал от других. Торрес был мудаком, пусть и с большим членом.

Я старался не подавать виду.

Когда мы закончили и Адихари неторопливо удалилась по просторному, затянутому штормовым мраком пространству смотровой комнаты, я остался сидеть, ссутулившись и глядя через стол на пустое место, где они все сидели, и на стеклянный барьер за ним. Снаружи бушевала песчаная буря, мимо проносились высокие танцующие столбы мелкого реголита, словно потерянные души какой-то огромной инопланетной расы в изгнании. Столбы беззвучно бились о высокие окна, умоляя впустить их. Внутри было уютно и безопасно, это место напоминало убежище, где можно было спрятаться от мира, которому мы не принадлежали. Нетрудно понять, какие инстинкты помогли Торресу добиться столь выдающихся плотских успехов среди персонала обсерватории.

«Мы уходим?»

«Да, мы уходим», – неохотно признал я.

Я ничего не мог с собой поделать. Мне не слишком нравилось то, что надо было сделать дальше. Не особо вдохновляло и то, что впрягался я во имя правосудия за думающего членом второсортного головореза, который мог прославиться разве что карьерой в порноиммерсивах.

Шаги по залу: возвращался распорядитель Риверо. На лице то же самое напряженное пуританское выражение, которое у него было во время нашего прошлого разговора. Он остановился недалеко, крепко сцепил руки за спиной, словно сдерживаясь от какого-то жестокого политического акта возмездия. Возможно, он пообщался с Сереной.

– Итак. Это было… плодотворно?

– Можно и так сказать. Все были очень отзывчивы.

– Что ж, хорошо. – Риверо явно колебался, поджав губы. Слова он цедил так, словно зубы вырывал. – Поскольку уже поздно, мне велели… пригласить вас остаться на ночь. Здесь. В приюте.

Я покачал головой.

– Я получил то, за чем пришел. Я собираюсь уходить.

– Вы точно в этом уверены? – Он, очевидно, чувствовал себя обязанным спросить. – У нас есть гостевые комнаты внизу.

– Уверен, – ответил я и ухмыльнулся. – Мы, корпоративные товарные алгоритмы, не нуждаемся в сне. Но передайте Мартине, что этот конкретный алгоритм сказал «спасибо».

Глава тридцать шестая

Рис заказала мне другое такси, и я поехал от Стены в сторону Колыбель-Сити. Марсианская ночь залила окна, словно чернила, ее озаряли лишь редкие беспокойные фиолетовые вспышки молний от Мембраны. Я прислонил голову к стеклу и наблюдал, как разности зарядов вспыхивают, подобно гигантским коротким замыканиям в системе мира.

«Нефиговый урожай Торрес здесь собрал. Сколько он ходил на эти семинары?»