Разрешите влюбиться

Меньше всего я хотел нарваться на девочку-одуванчика и ее друзей.

Друзей… А ведь они у нее были. Нелепые, такие же странные, немного неуклюжие. Но она умела дружить, и им вместе было весело. А это, наверное, главное в человеческих отношениях. Все эти ботаники, обычно зажатые и угловатые в стенах университета, сидели теперь здесь, за столом уютного кафе, и выглядели абсолютно расслабленными. Оказывается, эти чудаки где-то глубоко внутри, за толстыми линзами очков и тканью бесформенных пиджаков, тоже были обыкновенными людьми, которые могли слушать, смеяться и любить.

Поразительно.

По сути, это было как раз тем, чего не умел я. Но хотел ли научиться? Не знал. Даже когда посмотрел на Настю, и в груди все сжалось — все еще не знал. Мог только опираться на собственные ощущения. А их было море, целый океан. Стихия.

Вот этот парнишка. Худой, в очках, с осанкой английской королевы. Он сидел, так тесно прижавшись к ней, что у меня от страха участился пульс. А вдруг она ему тоже нравится? Ёжка ведь не может не нравиться. Она такая маленькая, нежная, красивая. Рядом с ней так классно чувствовать себя большим, сильным, важным. Вдруг он это тоже поймет? Вдруг ему понравится это чувство? И он будет тем, кто ей нужен — потому что я не смог им быть. Не захотел. Струсил.

И от осознания этих важных вещей внутри все в очередной раз перевернулось. Я по-прежнему не понимал себя. Не понимал. А этот парень в очках, он был умным. Возможно, не особо смазливым, не богатым, и никогда не знавшим привкуса крови во рту после драки. Но он мог понять, и был рядом с ней. А я — нет.

«Черт!»

Настя…

Я не мог сосредоточиться на том, что говорила моя спутница, потому что смотрел совсем в другую сторону. Не открыто, только время от времени и исподлобья. Но стоило только встретиться с Ежовой взглядами, и сердце привычно замирало.

Она опять щурилась, и вокруг ее глаз разбегались паучки морщинок. И все равно ее лицо при этом оставалось совершенным. Без капли косметики, даже без улыбки. А уж с ней… Оно было невыносимо прекрасным.

Почему?

Потому что ее красота была родом не из загазованных, душных улиц большого города и не из роскошных пригородных элитных поселков, она была родом из благоухающих яблоневым цветом деревенских садов, из пахнущих малиной и сосной густых лесов и залитых солнцем плодородных полей. Потому и не нуждалась она в том, чтобы ее дополнительно подчеркивали чем-то или как-то приукрашали.

Ёжка была не из тех выхолощенных диетами и изможденных спортзалами охотниц за богатыми принцами, которые фигурой больше напоминали циркуль. Которые хватались за первого попавшегося более-менее обеспеченного паренька и сжимали на них свои хищные челюсти так, что, пока не вытрясут все из их кошельков, их не разожмешь.

Ее стремления были слишком скромными для такой красотки: ее интересовал лишь маленький счастливый билетик, который может вытянуть приезжая, поступившая в ВУЗ в мегаполисе и устроившаяся на приличную должность потом, после окончания университета.

И я теперь никак не мог перестать ее сравнивать со всеми, с кем прежде случалось иметь дело. Она была лучше всех этих длинноногих моделей-пустышек, вместе взятых. Такие, как Лида, ей и в подметки не годились.

Я чувствовал себя слабым и беспомощным под ее взглядом, а он, без сомнения, сейчас не просто изучал, а укорял меня за мой образ жизни. Моя запутавшаяся совесть беззвучно рыдала, потому что я видел, как эта девчонка меня ломает. Одним равнодушным взмахом ресниц переворачивает мой мир наизнанку, обнажает застаревшие раны и заставляет меня чувствовать боль, о которой я предпочел бы забыть.

Глядя на нее, я понимал только одно. Что хочу быть рядом, когда ей плохо. И уж тем более, когда хорошо. Это я должен сидеть на том диванчике рядом с ней, прижиматься плечом и умирать от счастья, что могу делать это. Я хотел быть с ней. Спасти ее от всего мира. Хотел. Потому что знал — это моя девушка. Моя. И как бы настойчиво не сигнализировали об опасности эти чертовы мозги, сердце — оно все равно захлебываясь кричало: «Люблю»!

Да. Люб-лю. Именно так.

Как тяжело бы это не звучало.

Потому что, пока ты мыслишь и пытаешься хоть как-то рационально объяснить происходящее с тобой, сердце просто чувствует. И его не обманешь. Можно пытаться спорить, доказывая обратное, но все равно придешь к тому, что это бесполезно.

Любовь все равно найдет путь к твоему сердцу, как не сопротивляйся. Ты абсолютно беспомощен перед всей этой фигней. Влюбился — и, считай, пропал. Тебя нет. Себе не принадлежишь. Аминь.

— Ром, ты слушаешь? — Девушка растерянно опустила плечи.

— Прости, — посмотрел на нее, — что? Что ты сказала?

— Я задала тебе вопрос. — Рогова поерзала на месте.

Я выпрямился. Оттянул ворот водолазки, который мешал дышать, и прокашлялся.

— Что ты спросила?

— Я… — Она потупила взор. — Мне нужно знать, насколько у тебя все серьезно по отношению ко мне…

Мне пришлось натянуть дежурную улыбку и вернуться к своей роли:

— Ты мне нравишься, Мила. Сам не пойму, что со мной происходит. С тех пор, как тебя увидел…