Разрешите влюбиться

Я вздрогнула и задышала чаще. Чертов Гай. Я не понимала его, потому и боялась. Хотела сбежать из столовой скорее, но не могла. Ноги не желали слушаться, руки онемели. Но все-таки, хорошо, что с ним все было в порядке. Я скучала. Ненавидела его, и все равно скучала, скучала, скучала. Невыносимо, трепетно, робко. И сердце предательски забилось учащенным пульсом в висках, выдавая мое смятение.

— Ты что-то сказал? — С трудом оторвала взгляд от Ромы и посмотрела на Исаева.

Парень широко улыбнулся.

— Приходи в себя, Насть. Все уже позади. — Он указал на очередь. — Народу много, зачем нам всем стоять? Я говорю, что мы с Антохой постоим в очереди и можем взять вам все, что нужно.

Деньги. Первое, обо что споткнулись мои мысли, это напоминание о том, что много тратить нельзя.

— Чай. — Почувствовала, как в желудке заурчало. — И… булочку.

— Хорошо. — Женя перевел взгляд на Олю. — А тебе?

Они с Мариной надиктовали желаемое, сунули ему в кулак смятые купюры, и я тоже принялась шарить по карманам.

— Ничего не надо, Насть. — Прошептал Исаев, наклонившись совсем близко к моему уху. — Деньги тебе еще пригодятся. — Перехватил мою руку, которая собиралась вынырнуть из кармана с хрустящей банкнотой, зажатой меж пальцев. — Убери, Ежова. Убери, я сказал.

Он улыбнулся, и я благодарно кивнула.

— Марин, я не понял. — Антон почесал нос. — Салат с помидорками сверху, это тот, который сырный или крабовый?

— Майкин, ну, ты даешь. — Савина только успела сесть. Теперь ей приходилось вставать. — Пошли. Чувствую, вы двое без меня не справитесь. Вот там, где одна помидорная долька сверху, это сырный. Я его терпеть не могу, он с морковкой и капустой. А тот, на котором много долек, это крабовый. Сейчас покажу.

Они удалились, чтобы встать в очередь, и я села рядом с Олей. Медленно, словно чувствуя на себе чей-то взгляд, повесила сумку на стул, поправила волосы и рискнула поднять голову. Посмотрела в ту сторону, где стоял Гай с друзьями, и сердце снова пустилось галопом.

Внимательные серые глаза все еще изучали меня. Он стоял рядом со своими друзьями-мажорами. В мятой черной толстовке с капюшоном, из-под которой выглядывала такая же мятая серая футболка с надписями на английском, в узких голубых джинсах и белоснежных кроссовках. Нарочито небрежный, даже расхлябанный, лениво наклонившийся на стойку с десертами. Он был без подноса, в отличие от своих приятелей, будто не поесть пришел, а заскочил повидаться всего на пару минут.

Рома что-то обсуждал с ними, но пристального взгляда с меня не сводил. Немного запрокинув голову, нервно поглаживал татуировку на шее и хмурился. Вряд ли без очков я могла бы рассмотреть каждую черточку его лица, но для того, чтобы стушеваться, мне достаточно было видеть его глаза. А еще искривленный в довольной ухмылке рот и слегка взъерошенные светло-каштановые волосы.

Я все еще помнила, каковы его мышцы на ощупь — твердые, почти стальные. Помнила его запах — свежий, терпкий, слегка горьковатый. Так, наверное, должна пахнуть опасность. Адреналином, скоростью, тщеславием и злостью. Только почему этот аромат казался мне сейчас почти родным?

Вот черт.

Вокруг столько красивых девчонок, зачем же он не смотрит на них? Вон, Лидка приперлась со своими подружками. Встала в сторонке, а он даже не заметил ее. Почему Гай предпочитал смотреть на меня — на ту, которая была совсем не в его вкусе и вечно подвергалась насмешкам из-за внешнего вида? Может, он все еще хотел выиграть спор и решал, как лучше мне отомстить?

Опустила глаза.

«Не смотри на меня, не смотри. Ну, пожалуйста».

Гаевский стоял в десяти метрах от меня, а ощущала я его так, будто он находился совсем рядом. Это было невыносимо. Почти чувствовала его запах, он проникал мне под кожу, забирался в легкие, мешая дышать. Почти так же, как и этот хитрый, полный безнаказанного веселья, наглый взгляд.

— Сюда идет. — Шепнула Оля.

«Что? Кто? Где?»

У меня дыхание перехватило. Сердце рванулось в груди, как обожженное огнем, больно толкнулось в ребра и застучало где-то под горлом, перекрыв кислород.

— Отличный выбор, — раздался голос Ромы у меня над ухом.

Проходя мимо, он наклонился, чтобы сказать мне это. С хорошо заметной иронией, но как-то зло и резко.

Шею приятно согрело от его дыхания.

— Что? — Почти беззвучно произнесла я, поднимая на него взгляд.

Но его уже рядом не было. Гай, не задерживаясь, прошел дальше по проходу и вышел из столовой. Даже обедать с друзьями не стал. А мне только и оставалось, что, недоумевая над значением брошенной фразы, глядеть ему вслед. И да, ноздри все еще щекотала свежесть его парфюма. Кажется, и кожа на шее, и волосы, и одежда уже пропитались насквозь этим запахом.

Я дернулась, поежившись.

— Что это было? — Спросила Оля, наклоняясь на стол, чтобы заглянуть мне в глаза.

— Не знаю.

Застывшая кровь снова побежала по венам.

— Он тебе что-то сказал или просто поцеловал в шею? — Улыбнулась она. — А то я не успела среагировать.

От воспоминаний о том, как он выдохнул мне в ухо свои слова, по спине прокатилась лавина мурашек.

— Какую-то чушь сказал. — Пожала плечами.

— Что именно?