Разрешите начать конец света (СИ)

В рюкзаке лежало необходимое: несколько припасённых для длинных ночных дежурств консерв, спички, верёвка и другие нужные мелочи. И документы. Кто знает, быть может, канитель затянется на неделю-другую, а там как в фильмах - армия, военные действия, спасение, новый мир. Рано паниковать. А когда придёт время, тогда уже будет поздно и волноваться не придётся.

Вода в лужах хлюпала под тяжёлыми резиновыми сапогами. Стояло бы на дворе лето, безобразие вокруг не отдавало бы засевшим за пазухой морозным ожиданием не пойми чего. Август и осень - вообще капризные дамы. Обидчивые. И жадные до подарков. Грибы, горькая рябина - бери и не жалуйся. Больше всего геолог не терпел однообразия, но на работу не сетовал. Сам выбрал, сам карабкался из рядового мальчишки в уважаемого человека, которому руку жмут с почтением и искренностью. К такому и за советом не зазорно прийти. И шишки чуть что тоже сыплются на первого.

Старый, крепкий мост, соединявший длинную улицу вдоль широкой реки и лесопарк, выглядел куда более серым, чем сегодняшний день. Высокие берёзы доставали кончиками ветвей до перил, склонялись над ними и складывали тонкие ветви на потрескавшийся асфальт. Дескать, не сердись, мы тут ни при чём, и зла не держи. Никто не пришёл по обычаю их убрать с дороги, чтобы не мешались под колёсами и ногами.

Борис Вячеславович сбавил шаг и потянулся было в карман за папиросой, но пригляделся вперёд и осторожно пошёл дальше. Сразу за мостом на газоне уместились полуголые колючие кусты. Ещё висевшие на ветках листья сливались в островки коричневой гнойной корки. Сквозь проплешины виднелось что-то грузное, неповоротливое и застывшее на месте. Сперва геолог не обратил внимание на эту кучу, а приглядевшись, заметил торчавший над кустами синий помпон. Никак притаился кто-то. Лиходей. Решил устроить тёмную, мышеловка.

Но человек не шелохнулся даже тогда, когда до него оставалось всего ничего, шаг-другой - и рукой подать.

- Сам встанешь или помочь?

И обошёл кусты, держа руку на кармане, в котором спрятал перочинный нож. Геолог передумал-перебрал в уме все возможные варианты, начиная от безобидного испуганного человека, переживающего, как и многие, беспредел в мире и в душах людей, и заканчивая нелепицей вроде каннибала. Тьфу, так и самому немудрено дойти до ручки.

Он готовился к чему угодно, а жизнь распорядилась иначе. У старой поваленной скамьи, навалившись на ржавую, чугунную ножку, сидел бледный мужчина, обречённо уставившись куда-то мимо геолога. Мутные, словно испорченные, желтки, глаза источали не то печаль, не то горечь. Окочурился. Пойди сейчас разберись, кому повезло больше: живым или невыжившим.

- Сволочь ты поганая, Васильич, - в сердцах выругался Борис Вячеславович на жмура.

Старый сквалыга. Никого не любил, и его никто не жаловал. Терпели, при встрече не улыбались и пожимали руку без уважения, но из принципа. Как говорится, кто первый отвернётся, тот слаб и проиграл.

Ругательство было брошено не напрасно: рядом с Григорием Васильевичем завалился на бок ещё советских времён потёртый рюкзак. Пузатый, как масленичный кот. Вот-вот порвётся брезентовый обжора. Геолог наклонился и развязал потёртый шнурок. Сердце так и ёкнуло: чай, теперь не помру, жуя где-нибудь под дубом свежие жёлуди, с пылу с жару, так сказать. Внутри кладом и подарком судьбы лежали казённые консервы: ни пылинки не сдул с них, сволочь, когда крал из станционных запасов, торопился. Не он первый: унеси хоть ручку с работы, хоть облезлую мышь - обязан самому себе. Пусть сапожник без сапог, зато домой принесёшь хоть что-то для умащивания совести. А если некстати настигнет тотальный крах, время покажет, кто напрасно уносил гвозди, а кто выиграл в лотерею.

Григорий Васильевич одновременно и выиграл, и проиграл. Таскал консервы - не пропал бы неделю-другую. Но схлопотал сердечный приступ - сердцем слаб был, а всё равно заливал в себя горькую, как будто откуда-то утащил ещё и запасные органы, - и, увы, тебе, старая, хитрая сволочь. В окоченевшей руке зажал невскрытый пузырёк с белыми таблетками. Геолог наклонился: нитроглицерин. Костлявую ехидну никому не обмануть.

Борис Вячеславович перекинул в найденный рюкзак свой немудрёный скарб и вытащил из нагрудного кармана тёплой куртки Григория Васильевича невскрытую пачку сигарет с фильтром. А мертвецу оставил в наследство пустой вещмешок. И уж больно ботинки были у того хороши, но геолог решил, что сам себя перестанет уважать, если ударится в мародёрство.

- Надо было побриться перед выходом, так хотя бы на достойного человека походил бы, а то сидишь заросшим лешаком.

Григорий Васильевич всё смотрел куда-то вперёд. Неопрятный, из-под шапки торчали нечёсаные тёмные клочки волос, в неровно отросшей бороде седина смотрелась нелепо. Бродяга и пьяница, а не уважаемой профессии человек.

- Ну, бывай, Васильич. Время покажет, кому из нас сегодня повезло больше.

Геолог не обернулся.