Я ещё долго стоял и смотрел вслед уходящей Оксане. Как чужая мужская рука обвивала её по-прежнему тонкую талию, как он невзначай коснулся носом локонов её волос, как улыбнулся, открывая дверь и один взгляд в мою сторону. Он длился чуть больше положенного, он на мне задержался. Изучающий, пристальный, интересующийся, но не осуждающий. Этот Артём так небрежно высказывался обо мне перед журналистами, словно знает всё, а теперь, он мне сочувствует, что ли… Да, кажется я, и правда, выгляжу жалко, чувствую, как мои губы посетила кривая усмешка, насыщенная эмоциями от отвращения до жалости. Глаза щипает что-то неприятное, раздражающее, но я не плачу, влага застыла, не желая принести облегчения. Повернул голову в сторону Дементьева, он так и стоит в дверях. Смотрит, оценивает, прищурился, делая разрез своих глаз угрожающим, а после демонстративно разворачивается и уходит, а на смену ему с таким же неприятным взглядом является Андрей. А я не могу сдвинуться с места, смотрю на него в ответ. Как баба, честное слово, мелодраму тут разыгрываем!
– Напиться и забыться? – Паскудно ухмыляется Андрей, подходя ближе.
– У меня жена не умерла. Она ушла. Не вижу поводов пить.
– Это хорошо?
– Да это зашибись, как отлично! – Выкрикиваю я в ответ и отворачиваюсь к стене, упираясь в неё ладонями, лбом, пытаясь охладить пыл.
– О чём вы говорили?
– Не говорили. – Отдышался я, не в силах оторваться от спасительной поверхности. – Она молчала, а я… попробовал слово сказать, так Оксана позеленела. В прямом смысле. Я смотрю и понимаю, что если не рухнет в обморок, так стошнит точно, а не могу отойти. И глаза её стеклянные, испуганные. Она меня боится, Андрей?
– Она себя боится. И со мной, в отличие от тебя, поговорила. И ничего хорошего, кстати, не сказала. Хреново ей – вот весь смысл. И она не знает, как исправить то, что происходит.
– Что ещё? – Словно ожил я, как после глотка свежего воздуха.
– Ещё? – Он задумался, говорить или не стоит. Стоит, Андрей, стоит, я должен знать. – Я предложил дать тебе шанс.
– А она?
– Она сказала, что с первого дня знала о твоей измене, и у тебя каждый день был новый шанс всё исправить. На большее сил у неё нет.
– Знала? – Словно пуля в лоб посещает меня понимание.
– Шестое чувство, интуиция или просто женское чутьё, не скажу уж. Но ей точно никто не говорил. Ты всё испортил, брат.
Я заторможено кивнул, соглашаясь. Нет сил, чтобы ответить, с каждым днём становиться жить всё отвратнее. Что я чувствую? Да ничего. Я никто и звать меня никак. И это самое полное описание чувств. Самому разрушить всё то, чего добивался, о чём мечтал. Или я забыл о своих мечтах? Да нет, вроде помню. Помню как сейчас: я тогда лежал в больнице, всё тело ныло, нельзя было сделать нормальный вздох, не сжав кулаки от боли. Огнестрел, задето лёгкое, на то время муж Оксаны, Витя, стрелял в меня за неё, за то, что я есть, что я владею её сердцем, её чувствами, её разумом. Он ненавидел меня за то, что моя дочь – это моя дочь, и за то, что она так и не стала его. А рядом со мной в больнице сидела Оксана, светлая, как ангел, и в её присутствии становилось легче. Помню, как просил её стать моей женой, родить мне ребёнка, рассказывал, как мы вместе будем посещать курсы для молодых родителей, а она так заразительно смеялась, что я смеялся в ответ, забывая о боли. А потом она непременно хмурилась, грозя пальчиком. Обещала подумать. Подумала. Стала моей женой. Теперь вот будет ребёнок, но всё не так, как в моих мечтах, всё как в жёстком реале, когда она с ним… даже не важно с кем, главное, что не со мной. А на меня у неё аллергия, не знаю… выворачивает её от меня, это заметно сразу, и Дементьев не просто так прикрикнул, останавливая меня, заставляя отойти. Он один знает, что с ней происходит, больше некому. Это и бесит больше всего: он всегда и всё о ней знает! Уверен, он даже о том, что Алиса моя дочь, знал. Узнал первым, наверняка поздравил с рождением. Мне она не могла рассказать свои планы и мечты, потому что я был их центром, а с ним делилась, готовила сюрпризы. Советовалась, потому что его мнение авторитетное, а я муж, лицо заинтересованное. Вот и сейчас всё побоку. Значит, нужно под него копать, поговорить, узнать. Ведь была причина, по которой он подсказал мне общаться с ней через сообщения в мобильной сети, он любит её, знаю, хочет, чтобы было хорошо. Вот я и узнаю, что в его глазах хорошо.
Решительно кивая головой, не сразу заметил настороженный взгляд Андрея. Мы уже подъезжали к гостинице, когда гениальный план посетил мою грешную голову, и, видимо, слишком уж решительно был я настроен, раз он так испугался.
– Готовишься брать крепость? – Словно в подтверждении моих мыслей прозвучал слегка ироничный голос.
– Да. Только без боя она не сдастся. Хочу остаться ещё на несколько дней.
– Оставайся, как раз заедешь в головной офис, не знаю как насчёт Карины… – Почесал он макушку, лицо в тот момент перекосило.
– Мне всё равно.
– Тебе её отец не звонил?
– А должен был? – Вызверился я, припоминая, как Карина угрожала.