Разрешение на жизнь

– Понятно, – сказал Дорин, включая компьютер, – дальше методом вычитания. До негодяя я не дорос, героем не являюсь, значит, сумасшедший. Правильно?

Лена дала ему крепкий щелбан и уселась у монитора:

– Показывай, как тут и что.

Она, наверное, целую минуту смотрела на доринское сочинение, потом сказала:

– Брошку надо найти, обязательно.

– Почему?

– Потому что она – ключ к этому делу. Видишь, ты сам записал, только впопыхах не заметил: брошь в виде бабочки и последние слова Найта: «Шахматы, бабочка, ферзь…» – Лена повернулась к Дорину: – Таких совпадений не бывает. Ты ее где купил?

– В ювелирном магазине, ну, в котором современными поделками торгуют. Она в окне на витрине лежала, я увидел – красивая…

– Вот с этого магазина и начинай, мой совет.

– Значит, ты меня благословляешь?

– Знаешь, – задумчиво произнеслаа Лена, – мне врачи сказали в роддоме, что первые два месяца, если ребенок не крикливый и если не мальчик, то с ним более-менее легко – детеныш только ест и спит.

– А при чем тут пол? – не понял Дорин.

– Оказывается, маленькие дети часто кричат от газов в животе, и это особенно часто бывает у мальчиков. Не знаю почему, не спрашивай, врачи так сказали. – Она опять повернулась от Андрея к компьютеру, но одновременно взяла его руку и положила себе на грудь. – Вот что я тебе скажу, легонант. Два месяца – конечно, хорошо, но только я в это не очень верю. Будем считать, месяц и из него две недели уже прошли. Так что вот тебе еще две недели, играй в свою войну, а я буду считать, что ты в командировке, а потом, даже если не успеешь, сниму тебя с пробега…

Она защелкала клавишами, и на странице под доринской писаниной появилась надпись прописными буквами и без знаков препинания, потому что она не знала, где на клавиатуре верхний регистр и эти самые знаки. Надпись гласила – «согласовано срок исполнения 11 апреля андреевская».

ГЛАВА 5

 30 марта, четверг

Но выпустили врачи Андрея из дома только через день, в четверг. Пешком просили ходить поменьше, ногу беречь, вернувшись домой, сразу ложиться и по возможности полежать в течение дня. Правда, не объяснили, где можно это сделать в городе, и Дорин, поскольку не мог выполнить предписание полностью, делал это частично – укладывал ногу на сиденье. Он не очень любил ездить сзади, но пришлось смириться, особенно если учесть, что один день он уже потерял.

Ну не совсем потерял, конечно. За вчерашний день он успел отзвонить Брайловскому, который сообщил, что, в отличие от некоторых, он свои обещания помнит и выполняет, уже давно с Петром Семеновичем встречался, все вопросы ему задал и все ответы, а некоторые из них весьма интересные получил.

На вопрос, почему же он раньше все Дорину не рассказал, Гришка вполне разумно ответил, что бегать за кем бы то ни было с запрошенной информацией не привык и раз люди не спрашивают, так он и не отвечает. Он предложил прислать данные, полученные из ментовской по факсу, и страшно удивился, услышав, что лучше отправить «на мыло». Андрей попросил Брайловского узнать также все, что можно, о гражданине Найте, оказавшемся господином Александром Иваном Лужиным, и продиктовал ему свой адрес в Сети.

Таким образом Андрей сам себя загнал в угол. Гришка отправил ему, как и просили, информацию на компьютер, а Дорин, сколько ни пытался, войти в сеть сам так и не смог. Позвонил сыну, но тот был занят, договорились на вечер, но и вечером у Васьки не получилось. Позвонить Брайловскому и попросить, чтобы он переслал теперь все на факс, Андрей в себе силы так и не нашел, потому что слишком хорошо представлял, как Гришка даст волю своему остроумию. А самое обидное – поделом. И так Лена над ним всласть потешалась.

Зато Брайловский дал Андрею на несколько дней, пока он не сможет сам водить, машину и своего водителя, здоровенного угрюмого парня с неподходящей фамилией Веселкин. Звали его почему-то Аполлон, имени своего он страшно стеснялся и отзывался только на фамилию. Он бережно, наверное, получил соответствующие инструкции от Гришки, свел, почти снес, Дорина по ступенькам вниз и вопросительно посмотрел на него в ожидании получить команду: куда ехать?

Андрею надо было решить – к Насте в больницу, в ресторан к Альберто или в магазин, где он купил брошку. Почему-то ему казалось, что поехать к Кольцовой, не переговорив прежде с Альберто, нельзя. Как-то неожиданно итальянец стал ассоциироваться с Настей, как никакой другой ее мужчина, которых за год знакомства Андрея и Лены рядом с ней было не мало. Но то ли утренний визит Альберто на следующий день после покушения и его рыдания, то ли мужественно-трепетное его постоянное дежурство у Настиной постели привели к тому, что он теперь воспринимался как законный муж Кольцовой. Причем не по штампу в паспорте, а по какому-то другому измерению.