Разрешение на жизнь

Но признавать или даже любить некое состояние души и предоставить свободу близкому человеку в этом состоянии пребывать, как говорится, две большие разницы. Они жили с Леной уже год и немало понимали друг про друга, а еще больше чувствовали, но год – слишком короткий срок для настоящей притирки.

И Андрей не знал сегодня, как она отреагирует на его решение заняться этим шахматным делом и распутать его. Особенно сейчас, когда родилась Сонечка и Лене, он это видел, как никогда, нужна была даже не помощь, помощь можно купить, а просто его присутствие. Он не знал, как она отнесется к этому решению привыкшего быть в одиночестве человека, как примет его и примет ли вообще.

И бесполезны могли быть тут его рассказы о том, что раз он подарил ей эту брошку, то сам, того не ведая и не желая, вовлек ее и себя в какой-то непонятный круговорот – непонятный, но, похоже, опасный. Бесполезны могли оказаться и разговоры о том, что он должен выполнить волю умирающего, пусть и почти незнакомого человека. Потому что Лена могла сказать «Нет», и на этом история должна была быть окончена. Она имела на это право как жена, как мать его дочери, просто как бесконечно одинокий человек, наконец, по крохам начавший обретать – неодиночество.

А он, Дорин, уже решил, что должен это сделать – пройти шахматный путь и ответить на вопросы. Теперь надо было понять, как, когда и в какой форме сказать Лене о своем решении. И как выстраивать свое поведение в случае того или иного ответа. Он понимал, что примет любой ответ жены, но как он его примет – было право его свободного выбора. Единственное, во что он верил безоговорочно, так это в то, что Лена никогда не поведет себя по-бабски: предоставит ему свободу на словах, а на деле будет казнить всю жизнь за неправильно понятое ее желание. А пока его разрывало двойное и, возможно, взаимоисключающее решение – дойти до конца или остановиться по Лениной команде.

Андрей решил поначалу, что разберется и примет решение позже, когда уже приедет домой не только жена, но и маленький плачущий комочек, когда он не головой, а кожей почувствует, что это такое – быть мужем Лены и одновременно отцом Сонечки.

Поэтому, посидев тогда над этим списком, Андрей закрыл его, а когда пришел Васька на очередной урок, невинно поинтересовался у него, как можно спрятать информацию в компьютере. Сын глянул на него с любопытством, защелкал клавишами, покачивая головой.

– Я думал, ты порнушку смотришь, – сказал он с юмором, – совсем забыл, что ты в сеть самостоятельно пока выйти не можешь.

– А если бы смотрел? – Дорин был несколько ошарашен тем, что пятнадцатилетний сын не только знал о существовании порнографии, не только ласково называл ее «порнушкой», но и считал предполагаемый интерес отца к этому нормальным и снисходительно прощал его за это. – Ты что, мог бы тогда это заметить?

– В компьютере довольно трудно вообще что-то скрыть, – важно сказал Васька, – и чем квалифицированней ищущий и менее квалифицирован прятавший, тем легче найти то, что спрятано.

Дорин озадаченно почесал подбородок:

– И много можно выяснить?

– О чем, например?

– Ну, помнишь, в прошлый раз ты нашел объявление о покупке шахмат. Ты можешь что-нибудь узнать о том, кто его давал?

– Попробую. – Васька задумался. – Есть только одно условие, чтобы получилось.

– Какое?

– Тот, кого мы ищем, должен иметь достаточно активную жизнь в сети, – ответил сын, так и пребывая в задумчивости. – Про тебя, например, ничего узнать нельзя, потому что ты, с точки зрения Интернета, не существуешь.

Это была последняя осмысленная Васькина фраза, во всяком случае, то, что Андрей смог понять. Дальше в течение пятнадцати минут следовали отдельные мало или совсем непонятные слова «логин», «аська», «сервер», прерываемые понятными по звукам, но не по содержанию законченными предложениями: «Так у тебя, оказывается, три мыла…», «Зачем же делать вид, что ты тут не бываешь?», «Так ты не только чатишься, но еще и на форум ходишь…». Наконец Васька откинулся в специальном компьютерном кресле, купленном по его совету, и удовлетворенно позвал отца:

– Вот, смотри.

Дорин подошел, посмотрел, и ему стало страшно. Не было только паспортных данных, все остальное – имя, возраст, где живет человек, чем занимается, когда и куда ездит отдыхать, даже три фотографии – лежали перед ним. Хотя нет, про «где живет» было непонятно, потому что стала известна его прописка и то, что он пытался снять квартиру. Поскольку объявление о поиске было повешено две недели назад, вполне возможно, что Виктор Есин уже снял ее и живет там. Андрей внимательно смотрел на монитор. Нет, парня, который лежал сейчас перед ним на экране со всеми своими потрохами, он не знал.

– Впечатляет? – спросил сын.

– Ты со всеми так можешь? – спросил Дорин, совершенно позабыв, что только что задавал этот вопрос.

– Я уже говорил, – ответил Васька терпеливо, как больному, копируя и сохраняя в отдельный файл добытую информацию, – что это возможно только по отношению к постоянным «юзерам», немало наследившим в сети. А он тут достаточно погулял. Тебя что-то еще интересует?