Разрешение на штурм

– Вы правы, – Лобанов поднял вверх указательный палец, чтобы подчеркнуть важность прозвучавшей мысли. – Пока человек рядом с тобой, ты думаешь, что так будет всегда. Но вот он уходит, и только тогда ты понимаешь, что ты потерял. Наши дороги разошлись в девяносто первом. Когда свернули ядерную программу, Константин Александрович вернулся в Москву, а я остался в Сарове. Но когда приезжал в командировки в Москву, то всегда заходил к нему.

– Часто удавалось видеться?

– Что вы, – Лобанов так резко мотнул головой, что, качнувшись в сторону, чуть не опрокинул наполненную Алексеем рюмку. – У нас только директор завода да его замы постоянно в Москву мотаются. Начальники конструкторских бюро таких возможностей не имеют. Мне даже, чтобы на похороны Константина Александровича приехать, пришлось несколько дней в счет отпуска взять. Да еще и отпускать не хотели. Подготовка к предстоящей выставке для руководства важнее, чем проводы в последний путь академика Корчагина. А ведь он двенадцать лет проработал на нашем предприятии, возглавлял ведущее КБ! Но выставка – это международные контракты, инвестиции, а проводы Корчагина – всего лишь дань памяти. И когда мы только перестанем мерить деньгами человеческую жизнь? Жизнь такого человека, такого ученого бесценна!

Алкоголь все-таки сделал свое дело. Лобанов стал говорить все быстрее и бессвязнее. Алексей неоднократно пытался вернуть разговор к его отношениям с Корчагиным и их прошлой совместной работе, но это ему так и не удалось. Лобанов постоянно перескакивал с одной мысли на другую, возмущался пренебрежительным отношением государства к науке вообще и к таким выдающимся ученым, как академик Корчагин в частности. Бельков терпеливо выслушал возмущенный монолог Лобанова, а по окончании траурного банкета даже вызвался отвезти своего нового знакомого в его гостиницу.

Когда Лобанов согласился на это предложение, Бельков возликовал: в гостинице, да еще один на один, крепко поддавший на поминках профессор станет еще откровеннее. Но его надежда рассеялась как дым, когда Алексей, довезя Лобанова до третьесортной останкинской гостиницы, поднялся вместе с ним в его гостиничный номер. В убогом трехместном номере уже находился один из постояльцев, причем, как определил Бельков, уходить оттуда не собирался. Разговор естественно пришлось свернуть и, пожелав Лобанову не падать духом и не отчаиваться, он убрался восвояси.

16. Проспект Мира, Москва

12 мая – вторник 17.50

Проезжая по проспекту Мира, Алексей свернул к Рижскому вокзалу и, оставив машину на привокзальной площади, прошел на вокзал. Там он несколько раз проверил, как его учил этому Алик, и, не обнаружив за собой слежки, подошел к ряду телефонов-автоматов. Алексей выбрал крайний, чтобы видеть всех проходящих мимо, и, вставив в аппарат телефонную карту, набрал номер Алика. Через секунду гудки сменились вопросительным молчанием, – отвечая на звонок, заказчик никогда не заговаривал первым.

– Алик? – осторожно спросил Алексей.

– Да, дорогой! Слушаю тебя! – раздался в ответ восторженный голос, словно заказчик с нетерпением ждал его звонка. Впрочем, сейчас, очевидно, так и было.

– Я нашел интересующего вас человека и, как вы просили, познакомился с ним, – выпалил в трубку Алексей.

– Он в Москве? – от показного радушия заказчика не осталось и следа. Теперь в его голосе звучал один расчетливый интерес.

– Пока да, но со дня на день он уедет обратно в свой город, где раньше работал с «отцом».

– Он и сейчас там работает?

– Да, на том же предприятии. Возглавляет конструкторское бюро.

– Чем занимается?

– Послушайте, вы слишком многого от меня хотите! – вышел из себя Алексей. – Я же не работаю вместе с ним! Мне, правда, удалось узнать, что сейчас он готовится к какой-то выставке, от которой руководство предприятия ожидает выгодных международных контрактов! Но это лишь потому, что на похоронах «отца» он изрядно набрался! В другой раз он уже не будет со мной столь откровенен!

– Успокойся, дорогой, – Алик вновь превратился в образец приветливости и добродушия. – Я же тебя ни в чем не обвиняю. Наоборот, выражаю свое восхищение твоей исключительной коммуникабельностью.

Но столь льстивый комплимент вызвал у Белькова лишь раздражение.

– Как я могу успокоиться, когда этот Егоров постоянно крутится рядом?! – взорвался он. – Когда экспертиза подтвердила, что случившееся с «отцом» и прочими родственниками не случайность!

– Это точно? – в голосе Алика отчетливо прозвучала озабоченность. И Алексей внутренне порадовался, что ему удалось поколебать спокойствие заказчика.

– Точнее некуда, – выдал он. – Егоров сам признался в этом моей несостоявшейся родственнице.

Лишь через несколько секунд Алексей услышал ответ:

– Это действительно создает некоторые проблемы. Но тебя они никак не коснутся. Ведь тебя тамне было. А с Егоровым я разберусь. Что тебе еще о нем известно?

– Черт возьми! Я же не служу у них в конторе!

– Не шуми, дорогой, – голос Алика вновь обрел былое спокойствие. – Просто расскажи, что он за человек.