Разрешение на штурм

Пробившись через ставшие обыденностью вечерние пробки в центре Москвы, через полчаса Егоров на своей «Шкоде» наконец выехал на Ленинский проспект, а еще через десять минут был у дома Корчагиных. Заезжая во двор, он заметил на фасаде дома две мемориальные доски. Наверняка в скором времени здесь появится и доска с именем академика Корчагина.

Егоров вошел в подъезд, оказавшийся, несмотря на отсутствие консьержа, удивительно чистым. Вспомнив заплеванный пол и исписанные аэрозольной краской стены в собственном подъезде в Медведково, куда он переехал после развода с женой, Егоров непроизвольно поморщился. Лифты оказались еще старой конструкции, с закрывающимися вручную дверями, но вполне добротными. Егоров вышел на пятом этаже и, ощутимо волнуясь, позвонил в обитую кожзаменителем дверь. Сейчас же за дверью послышались быстрые шаги. Щелкнул замок, и Егоров увидел на пороге Ирину. Она была в джинсах и черной футболке с тремя вышитыми на груди узкими, вертикальными синими полосками.

– Здравствуйте.

В аэропорту и во время их следующей встречи на Лубянской площади Ирина была в строгом костюме. Сейчас, увидев девушку в домашней одежде, Егоров подумал, как она еще молода и беззащитна перед лицом обрушившейся на нее страшной трагедии.

– Здравствуйте. Входите, – поздоровалась с ним Ирина. – Чаю хотите? – И испугавшись, что он откажется, поспешно добавила: – Пожалуйста, выпейте со мной чая. Я... не могу одна.

– С удовольствием, – ответил Егоров, снимая обувь.

Ирина тут же нагнулась и, достав из-под стоящей в прихожей «стенки» мягкие тапочки, протянула их своему гостю:

– Вот, наденьте папины.

Запнувшись на последнем слове, она закусила губу. Егоров поначалу хотел отказаться – он не любил чужие тапочки, но сейчас, чтобы еще больше не расстроить девушку, надел их.

– Только тогда мне нужно сначала вымыть руки. Где это можно сделать?

– В ванной. Пойдемте, я покажу.

Шагая за ней, Егоров понял, что девушке очень одиноко в этой опустевшей после смерти родителей квартире и, чтобы хоть на время забыться, она старается занять себя. Несмотря на богатую, по советским временам, обстановку, квартира действительно выглядела пустой. «Дом-музей, – внезапно подумал Егоров. – Да и сама Ирина больше похожа на служителя дома-музея, чем на хозяйку квартиры. Странно только, что дома нет Алексея. Ведь он должен понимать, что Ирине тяжело одной».

Пройдя с девушкой на кухню, он не удержался и задал этот вопрос:

– А что же ваш молодой человек не составил вам за чаем компанию?

– Мой молодой человек? – Ирина недоуменно обернулась к Егорову, но через несколько секунд на ее лице проступило понимание. – Вы об Алексее? Что вы, он вовсе не мой молодой человек. Он жених Ольги... Бывший жених.

Вспомнив о погибшей сестре, Ирина болезненно сморщилась.

Егоров тяжело вздохнул.

– Давайте я поухаживаю за вами, а вы пока присядьте, отдохните.

– Нет! – испуганно вскрикнула Ирина, загородившись от него рукой. – Мне легче, когда я чем-то занята. Так что, лучше я за вами поухаживаю.

Она выставила на кухонный стол две одинаковые чашки из столового сервиза (Егоров тут же представил, как из этих чашек пила чай вся семья, когда собиралась за общим столом), сахарницу, вазочку с домашним вареньем и вазу побольше с овсяным печеньем, затем взяла в руки заварочный чайник:

– Вам покрепче или послабее?

– Покрепче, – ответил Егоров.

Ирина наполовину наполнила его чашку заваркой, себе плеснула только на донышко и долила обе чашки кипятком, потом грустно усмехнулась:

– Мама заваривала замечательный чай, а я так и не научилась.

– Что вы, Ирина, отличный чай, – солгал Егоров, отпив глоток.

В действительности чай оказался совершенно невкусным, да еще к тому же холодным – чайная заварка была сделана раньше и уже успела остыть. Но его неумелый комплимент оказался как нельзя кстати.

– Не лгите, – ответила Ирина и... улыбнулась. Всего на секунду, на одно мгновение, но улыбнулась! – Вот берите лучше варенье. С ним вкуснее.

Егоров послушно положил в чашку три ложки вишневого варенья и снова попробовал – с вареньем чай действительно оказался вкуснее.

– Вы правы. Так гораздо лучше.

Чтобы не обидеть хозяйку, он съел печенье, допил весь чай до дна и съел оставшиеся в чашке ягоды.

– Налить еще? – тут же с готовностью предложила Ирина.

– Спасибо. Может быть, чуть позже.

Егоров понял, что она боится предстоящего разговора, боится узнать правду о гибели своей семьи и старается всячески оттянуть этот момент. Но победить мечущийся в глазах девушки страх можно было только одним способом – открыть наконец ей правду. И Егоров решительно взял в руки принесенную с собой папку.

– Ирина Константиновна, – он сознательно вернулся к обращению по имени-отчеству, чтобы девушка внутренне собралась и приготовилась к этому тяжелому, но необходимому для нее разговору.

– Да, – Ирина опустилась напротив него на табурет.