Разрешаю смотреть

Резко затормозив, разворачивается на месте и раскрывает для меня руки, потому что я двигаюсь на него именно так — собираясь без прелюдий на него вскарабкаться. Повисаю на его шее и целую так, будто мы год не виделись. Срываю с головы капюшон и зарываюсь пальцами во влажные волосы. Он без заминок пускает меня в свой рот, подхватывая руками ягодицы и сжимая их через лосины. Целую его так жадно, что он дышит часто и громко, когда хрипло повторяю свой вопрос:

— Куда ты?

— За твоим чемоданом… — говорит немного удивлённо, пока я покрываю поцелуями его лицо. — В багажник...

Щёки, упрямый подбородок, скулы, всё… Опять нахожу его губы и целую их. Хватка на моей попе становится стальной. Быстро справившись с удивлением оттого, что я набросилась на него как оголодалая, он набрасывается на мои губы в ответ и забирает всю инициативу, хрипя:

— Притормози… ребёнок в доме.

И не один. Их тут стопроцентно два.

Между своих бёдер чувствую твердый бугор его ширинки. Смеюсь, обнимая ногами его талию и соединяя наши лбы.

— Ты скучал? — шепчу игриво, целуя его шею и прижимаясь к ней носом.

— Кхм… да? — отвечает он.

— Это не интервью, — дуюсь я.

— А-а-а… — разочарованно тянет Федя.

Смотрю в его лицо и легонько целую губы.

— Я скучала...

— Ты где была? — прикрывает глаза, когда начинаю мягко трепать волосы на его затылке, а его руки в ответ гладят мою спину.

— С родителями разговаривала…

Его тело напрягается, как и его лицо. Открыв глаза, сглатывает, и его кадык дёргается.

— О чём?

— О выращивании помидоров.

— Каких помидоров? — серьёзно спрашивает он. — Купить тебе теплицу?

— Бабушке моей подари… — хихикаю я. — Взятку.

Улыбаюсь и трусь о его нос своим. Но он выглядит настороженным и серьёзным.

— Познакомишь?

— Да… в… октябре у неё день рождения… будет вся семья.

— А ты где будешь? — спрашивает, глядя мне в глаза.

— Там же, где ты… — опять целую его губы, склонив набок голову.

Федя молчит, тихо и ровно дыша. Молчит, прикрыв глаза и чуть сильнее сжимая пальцами мои ягодицы.

— Правильный… ответ… — щекочет мои губы своими.

— Пустишь к себе пожить?

— Не отпущу, — хрипловато отвечает он, посылая по моему телу электрические разряды.

— А если ты меня разлюбишь, скажешь об этом сразу? — говорю на выдохе.

Смотрю на него с неожиданной болью, которая сковала грудь. Страх оттого, что это может произойти, искажает моё лицо. Затаившись и сжавшись в его руках, жду ответа.

— Не разлюблю, — твёрдо заявляет Федя. — Я тебя ещё и любить как следует не начал, а ты уже опять что-то выдумала?

— Как… следует? — спрашиваю дрожащим голосом.

Немцев наклоняет голову и ловит мои губы своими. Целует, оттягивает нижнюю губу и опять целует. Тяну носом воздух, делая то же самое.

Обожаю эту игру...

Провожу по его губам языком, и он молниеносно вбирает его в свой тёплый рот, встречая своим. Меня подбрасывает от этого касания, и я тихо стону от сногсшибательного удовольствия.

— Фээээ. Меня сейчас вырвет… Нет, ну ты глянь. Буэ. Буэ.

Вскидываю голову, глядя на возникшую в проходе Адель, которая очень правдоподобно изображает как её тошнит. Сложившись пополам и обняв руками живот.

— Солидарен, — с гримасой отвращения на лице кивает Кир, возникнув за её спиной.

Смеюсь, прижимаясь носом к колючей Фединой щеке. Его губы тоже улыбаются.

— Спасите меня от этого ребёнка, — кивает его брат на Адель. — Она слишком умная для меня...

— И не только для тебя. — Утирает “вспотевший” лоб она.

Кирилл смеётся, качая головой. Смотрю на Федю и ловлю его весёлый взгляд. Не знаю откуда это во мне, но я почти уверена, всё у нас с ним получится. Уже получилось. Тепло от этой мысли разливается по венам и дурманит голову. У нас впереди вся жизнь, но я точно знаю, что уже встретила своего “парня” и хочу, чтобы наши гипотетические дети были похожи на него. Все эти углы и линии его лица... они достойны того, чтобы быть переданными по наследству. Потому что это его лицо, и я люблю каждую тяжёлую неровность.

— Я люблю тебя… — смотрю в его смеющиеся глаза.

— И я тебя люблю, Тыква. — Покачивает он меня. — Мне идти за чемоданом, или как?

Закатываю глаза.

Урюк.

ЭПИЛОГ

Год спустя

— Покатаешься там и ко мне заедь. Надо дела обсудить, по телефону говорить не хочу, — резковато декламирует Макс, пытаясь переорать детский плач, который раздирает задний план нашего телефонного разговора.

Морщусь, доставая из уха один наушник.

— Ага. — Тру мокрую башку висящим на шее полотенцем. — После Нового года примерно…

— Имя юристки своей мне скинь. И риелтора. Пробьем их по базам на всякий случай. Я сейчас смотаться по-быстрому не смогу, если только совсем пиздец будет.

— Я на связи всегда. Юрист — мать моего школьного друга. С репутацией. Я её не на Авито нашел.

— Ты ей доверенность выписал. Ты должен даже цвет её трусов по дням недели знать, — поучает брат.

— Согласен. — Ставлю чашку в кофемашину и заглядываю в холодильник.

Чешу бровь, повесив руку на дверь.

Верхняя полка посвящена мне. Там остался один контейнер, а до этого было семь. Жёлтые стикеры на банках гласили примерно следующее:

“Это тебе на среду на завтрак. Ты уже начал скучать без меня?”