Разорванная тишина

Милиция, немного покрутившись вокруг, исчезла. Их проводили нелицеприятными высказываниями. Даже вызванный отряд ОМОНа не рискнул арестовать открыто стоявшего в толпе Артема. Откуда–то появился рупор, люди просили Гончарова рассказать о войне в Чечне. Вместо трибуны лейтенант поднялся на скамейку, принесенную из парка.

Он успел сказать всего несколько слов, когда грянул выстрел. Никто не заметил откуда стреляли. Лейтенант нелепо взмахнул руками и упал. Толпа отшатнулась. Нина дико закричала и кинулась к нему. Обхватила безвольное тело руками, уткнувшись в широкое плечо зарыдала, сердцем понимая произошедшее. Гончаров был мертв. Пуля угодила точно в сердце. Так мог стрелять только снайпер.

«Доблестная» милиция так и не нашла убийцу по горячим следам. Приехавший на другой день из столицы крупный военный чин попытался замять дело, но ничего не получилось. Митинги протеста шли один за другим и генералу пришлось ретироваться, не вступив в бой. А в газете были опубликованы еще несколько очерков Нины Шигаль, направленных против вмешательства политиков в дела воюющей в Чечне армии и против продажности штабных офицеров.

На редактора независимой газеты попытались «нажать», чтобы замолчал. В ответ Самойлов поехал в столицу с уже опубликованными документами, собираясь связаться с редакцией «Московского Комсомольца». Константин Валерьянович собирался начать независимое расследование и хотел заручиться поддержкой столичных журналистов. На другой день его тело нашли в соседнем городе с двумя пулевыми ранениями. Документы и статьи исчезли. Накануне, словно чувствуя свою смерть, он передал права на здание и газету Нине Шигаль…

Февраль 2002