Разобщённые (ЛП)

— Не все из них запрограммированы, — тихо отвечает Кэм. — Почему ты упорно считаешь меня ответственным за то, над чем я не властен? Я тот, кто я есть.

— Господа Бога цитируешь?

— Вообще-то, — говорит он, едва заметно копируя её язвительный тон, — Бог сказал: «Я то, чтоя есть», во всяком случае, согласно библии короля Иакова.

— Подожди, не говори, я сама, — ты появился на свет с полной Библией, заложенной в твою голову.

— На трёх языках, — подтверждает Кэм. — Опять-таки, это не моя вина.

Риса не может удержаться от смеха: ну и наглецы, однако, эти его создатели! Им не пришло в голову, что накачивать это существо библейской мудростью, в то время как они сами разыгрывали из себя Господа Бога, означает не что иное, как высшую степень гордыни?

— И потом, я же не то чтобы могу вывалить их слово в слово. Просто я весь набит всяким барахлом.

Она взирает на него с изумлением: что это? С изысканной речи высокообразованного интеллектуала перескочил на манеру деревенщины из медвежьего угла. Это он так забавляется? Но, вдумавшись, Риса понимает: дело не в забавах. Наверно, по мере того как в процесс включаются различные фрагменты его составного мозга, он начинает разговаривать в соответствии с привычками их бывших хозяев.

— Могу я спросить, что заставило тебя передумать? — спрашивает он. — Почему ты согласилась на операцию?

Риса отводит глаза в сторону.

— Я устала, — заявляет она, хотя это вовсе не так, и отворачивается от посетителя. Даже это простое действие — повернуться в постели на другой бок — до операции давалась ей с трудом.

Когда становится ясно, что ответа от неё не дождаться, он спрашивает:

— Можно мне прийти к тебе ещё раз?

Она отвечает, не поворачиваясь:

— Ты же всё равно припрёшься, что бы я ни сказала, так зачем зря воздух сотрясать?

— Просто было бы приятно получить разрешение, — отвечает он, выходя из комнаты.

Риса долго лежит неподвижно; в голове разброд, но она старается не давать воли мыслям. И наконец к ней приходит сон. Этой ночью ей впервые приснилась лавина.

• • •

В знаменательный день, когда Риса встаёт на собственные ноги, причём на неделю раньше срока, Роберты нет дома — ушла по каким-то важным делам. Сегодня все владеющие Рисой противоречивые эмоции клокочут в ней с особенной силой. Ей хотелось бы испытать радость этого момента наедине с собой, не делясь ни с кем... но, конечно, как обычно, приволакивается этот Кэм, хотя его никто не звал.

— Веха! Великое мгновение! — с энтузиазмом вещает он. — При таком событии обязательно должны присутствовать друзья!

Она бросает на него ледяной взгляд, и он сдаёт назад:

— ...а-а-а поскольку друзей здесь нет, на худой конец сойду и я.

Санитар — на вид ни дать ни взять накачанный стероидами бёф — подхватывает Рису под мышки и поворачивает на постели, так что ноги девушки нависают над полом. Какое же это неземное блаженство! Риса осторожно сгибает дрожащие колени... и вот кончики пальцев ног касаются деревянного пола.

— Надо было положить на пол дорожку, — говорит Кэм Няне Бифкейку [35]. — Ей было бы мягче ходить.

— Дорожки частенько скользят, — возражает Няня Бифкейк.

С помощью санитара, поддерживающего её с одной стороны, и Кэма — с другой Риса поднимается на ноги. Первый шаг самый трудный. Всё равно что пытаться вытащить стопу из вязкой грязи. Зато второй даётся уже значительно легче.

— Давай, малышка! — подбадривает Няня Бифкейк, как будто обращается к ребёнку, делающему свои первые шаги — да, собственно, в некотором роде так оно и есть. Риса едва может удержать равновесие, к тому же она боится, что колени того и гляди подломятся. Но ничего страшного не происходит, она справляется.

— Продолжай! — говорит Кэм. — Ты просто молодец!

К пятому шагу она уже не может сдержать долго подавляемую радость. На лице Рисы расцветает улыбка. Голова у неё слегка кружится, она задыхается от волнения и тихонько смеётся: какое счастье! Она снова ходит!

— Ну вот, — говорит Кэм. — Видишь — всё в порядке! Ты снова стала цельной, Риса! У тебя есть полное право наслаждаться этим!

И хотя девушка всё ещё не в состоянии поверить своему счастью, она просит:

— К окну! Я хочу посмотреть в окно!

Они помогают ей потихоньку развернуть шаги в нужном направлении, а затем Няня Бифкейк нарочно отходит в сторону; и теперь Риса идёт, обхватив Кэма за шею, а его рука поддерживает её за талию. Она хочет рассердиться, что попала в такое положение — и с кем? С ним! Но это желание быстро отступает под напором пьянящих, переполняющих её ощущений, исходящих от стоп, щиколоток, голеней, бёдер — всех тех частей её тела, которые ещё несколько дней назад были почти мертвы.

45 • Кэм

Кэм на седьмом небе. Она обнимает его! Опирается на него! Он убеждает себя, что вот, наступил момент, когда упадут все барьеры. Вот сейчас она повернётся к нему и поцелует его — не дожидаясь, когда они добредут до окна.