Разоблаченный любовник

Когда они проезжали мимо нового небоскреба, уходящего этажами ввысь, он увидел, как люди идут на ночную смену. В электрическом свете огромного здания, группы людей казались муравьями, и он завидовал им, хотя ему была ненавистна мысль, заниматься тем, чем занимаются они.

Боже, если он по-прежнему один из них, он не будет иметь дело с мистером Икс и всем дерьмом, что с ним связано.

Импульсивно, Вэн поднял правую руку и посмотрел на место, где когда-то был мизинец, вспоминая, как это произошло. Так чертовски глупо. Он был на стройке, пилил доски на обрезном станке, потом решил убрать предохранители, чтоб ускорить процесс. Слегка отвлекся один раз, и его палец улетел в воздух. Ему казалось тогда, что он терял литры крови, она вытекала из него, капала на поверхность пильного станка и впитывалась в землю. Красная, не черная.

Вэн приложил руку к груди и не почувствовала никакого биения.

По шее пробежала тревожная дрожь, как будто пауки забегали за пазухой. Он взглянул на Ксавье, свой единственный источник информации на данный момент.

— Мы живые?

— Нет.

— Но ведь тот парень убит. Значит, мы должны быть живыми, верно?

Ксавье стрельнул на него взглядом с соседнего сидения.

— Мы не живые. Поверь мне.

— Тогда, что с ним случилось?

Крайнее утомление проскользнуло в бледных глазах Ксавье, его мертвом взгляде, и он прикрыл веки — сейчас казалось, что ему миллион лет.

— Что с ним случилось, мистер Икс?

Старший Лессер не ответил, он просто продолжал ехать вперед.

Глава 24

Марисса дематериализовалась на террасе пентхауса Ривенджа. В полном изнеможении она прижалась к раздвижным дверям, и те тут же распахнулись.

— О мой Бог, Марисса. — Он быстро обнял ее рукой и втянул внутрь.

Охваченная жаждой, она вцепилась в его бицепс. Эта жажда была настолько велика, что она была просто обязана укусить его здесь и сейчас. Еле сдерживаясь, чтобы не разорвать ему горло, она попыталась вырваться, но он поймал ее и развернул к себе лицом.

— Иди сюда, сейчас же! — Он практически швырнул ее на диван. — Ты едва справляешься с собой.

Падая на груду подушек, она уже знала, что он прав. Ее тело теряло равновесие, голова шла кругом, руки и ноги онемели. Желудок был пуст как котлован, клыки пульсировали болью, в горле было сухо и горячо как в пустыне.

Но когда он дернул галстук так, что полетели пуговицы на рубашке, она пробормотала:

— Только не из горла. Я этого не вынесу… только не…

— Твоя жажда слишком велика, чтобы питаться из запястья. Этого будет недостаточно, да и времени у нас нет.

Как по команде, ее зрение затуманилось, и она начала отключаться. Сквозь туман она слышала его проклятья, почувствовала, как он положил ее на себя, прижал ее лицо к своей шее и…

Природа взяла свое. Она укусила так сильно, что почувствовала, как дернулось его тело и, ведомая слепым инстинктом, начала пить кровь. С громким ревом его сила ворвалась в нее, растекаясь по всему телу. Она почувствовала, что возвращается к жизни.

Она отчаянно глотала, слезы смешались с кровью.

Ривендж ослабил хватку, ненавидя голод, что настолько сильно охватил Мариссу. Она была такой хрупкой, такой уязвимой. Он гладил руками ее гибкое тело, пытаясь успокоить, и думал о том, что она не заслуживала пребывать в таком ужасном, отчаянном состоянии. Пока она беззвучно плакала, его затопил гнев. Боже, что не так с ее мужчиной? Как он мог позволить ей прийти питаться к другому?

Десять минут спустя она подняла голову. На нижней губе осталась тоненькая полоска крови, и Риву пришлось вцепиться руками в диван, чтобы удержаться и не слизнуть ее.

С грацией сытой кошки и заплаканным лицом Марисса откинулась на кожаные подушки на другом конце дивана и обхватила себя тонкими руками. Она закрыла глаза, и он наблюдал, как постепенно цвета возвращаются на ее мокрое от слез лицо.

Боже, какие у нее волосы. Такие красивые. Такие пышные. Такие совершенные. Он хотел быть голым и твердым, как камень, и чтобы эти светлые волны окутали все его тело. Но так как все это было невозможно, он просто хотел ее поцеловать. Прямо сейчас.

Вместо этого он потянулся к пиджаку, схватил носовой платок и наклонился к ней. Она вздрогнула, когда он вытер ей слезы, и быстро выхватила у него льняную тряпочку.

Он вернулся на свою сторону дивана.

— Марисса, останься со мной. Я хочу заботиться о тебе.

Последовало молчание, и он подумал о том, где она жила сейчас, и неожиданно понял, что мужчина, которого она хотела, был одним из членов Братства.

— Ты все еще влюблена в Рофа, не так ли?

Ее глаза удивленно распахнулись.

— Что?

— Ты сказала, что не можешь питаться от мужчины, которого хочешь. У Рофа теперь есть женщина…

— Это не он.

— Тогда, Фьюри? Он дал обет безбрачия…

— Нет, и, если не возражаешь, я не хотела бы это обсуждать. — Она уставилась на носовой платок. — Ривендж, мне нужно время, чтобы побыть одной. Можно я посижу здесь немного? В одиночестве?

Даже не смотря на то, что он не привык, к тому, что его отшивают, особенно на его собственной территории, он все равно был готов уступить ей.