Разоблачение. Книга 4

- Пусть уж меня ненавидят за то, кто я есть, чем любят за то, кем я не являюсь.

Курт Кобейн (перефразировано с Андре Жид)

Конец Мая 2014

В кабинетах Корпорации «Роулингс Индастриз» было тихо. С учётом того, что рабочий день уже закончился, большинство людей разошлись по домам к своим семьям. У Тони не было такой роскоши. Он не хотел возвращаться в свой дом - вообще. Ремонт был завершен, но всё здание вызывало у него болезненные чувства. Подрядчики сказали, что запах дыма исчез, но когда он вошёл в парадные двери и прошел по коридорам, тлетворный запах проник в его чувства. Больше никто не мог его учуять - но Тони мог. Он был воплощением многих лет ненависти и мести. Это была отвратительная потеря счастья, которое навсегда стало для него недоступным. Это была смерть невинных людей, и смерть невиновности.

Был ли этот запах только в помещениях в Айове, или он почувствовал бы то же самое, если бы когда-нибудь вошел в дом в Нью-Джерси, тот, где он вырос? В конце концов, разве не там все началось? Тони никого не винил: он и так уже достаточно натворил. Но факт оставался фактом: он вырос в состоятельной яме зла. Подобно красному цвету его ярости, он притаился в каждом углу и скользил по коридорам. Жадность его дедушки, болезнь бабушки, пассивно-агрессивная ненависть отца и покорное одобрение его матери - все это смешалось, чтобы создать среду, которая породила и Тони, и Кэтрин. Он ни в коей мере не простил ей ни одного из ее поступков: тем не менее, она стала жить под этой крышей в возрасте двадцати лет. Стала бы она другой, если бы родители приняли ее и Софию? Стал бы он другим, если бы его воспитал кто-то другой?

Тони подумал о Софии. Она была Лондон, но она так отличалась от своей матери. Не говорила ли та женщина, которой стала София, красноречивее всяких слов о важности природы или воспитания? Каждый день он думал о жизни, потерянной слишком рано.

Тони также оплакивал Дерека. Мужчина заслуживал лучшей участи. Он с честью прошёл все испытания и трудности. Мистер Каннинхем из «Шедис-тикс» дал ему блестящие рекомендации, как и Брент, за то короткое время, что они проработали вместе. Его смерть была еще одним кусочком трагической головоломки.

Дом, который построил Тони, был построен как свидетельство человека, которого Тони никогда по-настоящему не знал, человека, который повлиял на события спустя много лет после своей смерти. Натаниэль боролся изо всех сил, жил на широкую ногу, любил тайно и грешил. Он позволил своим амбициям взять верх над здравым смыслом.

Когда Тони покрутил янтарную жидкость по бокам своего стакана, он признал, в первую очередь перед самим собой, он был ничуть не лучше. Если уж на то пошло, он был еще хуже. Натаниэль совершал ошибки из жадности и честолюбия. Грехи Тони были основаны на ложной потребности. Жалкое зрелище, заключил он, глотая содержимое стакана и налив в два пальца еще одну порцию «Джонни Уокера». Наслаждаясь медленным жжением, одновременно с тем, как виски притупляло его чувства, Тони оплакивал потерю всего, что, как он знал, было настоящим. Вся его жизнь была построена на лжи, возмездии и потребности в признании. Деньги, власть, престиж - все это было ради одного - наконец услышать, как Натаниэль произносит: «Молодец, сынок».

Он не мог даже мечтать об этом. Во сне Натаниэль сказал ему, что он потерпел неудачу.

Тони положил пиджак на стул и растянулся на длинном кожаном диване в дальнем углу своего кабинета. Черт возьми, он будет спать там всю ночь; он делал это довольно часто. Это было лучше, чем возвращаться в тот дом. Он бы продал этот чёртов памятник, если бы не Клэр. Он закрыл глаза, борясь с воспоминаниями. Даже воспоминания не были такими яркими, как раньше. Даже они потускнели от потери цвета. Была какая-то популярная книга, в которой говорилось об оттенках серого. Тони пришел к выводу, что теперь это его жизнь. Цвет исчез. Яркая зелень острова не могла преодолеть пелену отчаяния в затуманенном виски мозгу Тони. Было время, когда цвет был повсюду...

Он пригласил Клэр на свадьбу Калеба Симмонса. Он не знал, придет ли она, но она пришла. В первый же вечер, как они вернулись из дома Тима и Сью, Тони вспомнил, как стоял на кирпичной подъездной дороге под покровом звезд Айовы. Нежный июньский ветерок развевал волосы Клэр, она посмотрела на него и сказала: - Я удивлена, насколько мне нравится здесь. Я боялась, что плохие воспоминания возьмут верх над хорошими. - На следующий день она провела его через лес к своему озеру. Ее красивые изумрудные глаза сверкали, когда они бросали камешки в чистую воду и смотрели, как солнце отражается в призмах света, танцующего на волнах.