Разоблачение Клаудии

Гэри она сочла застенчивым и очень тихим. Он принимал Делайн такой, какая она есть, не заставляя меняться в угоду себе. В первый же вечер после того, как они съехались, Делайн не узнала своей квартиры. Она всегда считала свое жилье «зоной стихийного бедствия» – такой там обычно царил бардак. Однако в тот день по возвращении (она рассказывала об этом с улыбкой на губах) в комнатах царила идеальная чистота.

– Никогда бы не подумала, что мужчина умеет так хорошо убираться. Тогда я и решила: такого парня терять нельзя.

По ее свидетельству, Гэри не любил говорить о своем отце, кроме того, что тот заболел, когда младший сын служил в армии. Однако для него это явно был больной вопрос. Однажды у отца на могиле Гэри даже расплакался.

Когда ее спросили про деверя. Делайн сказала, что тот вызывал у брата сущий ужас.

– После того как все началось [речь про убийства], Чарльз пару раз приставлял пистолет к моей голове и грозил вышибить мозги, если я скажу кому хоть слово. И я верила, что он и впрямь так сделает.

Она описала, как он звонил ей по ночам и тяжело дышал в трубку. Один из таких звонков пришелся как раз на то утро, когда она побывала в полиции Киркерсвилла. Она рассказала об этом Гэри, и тот, невзирая на свой страх, заявил, что подтвердит в полиции ее показания. Когда ей перезвонил лейтенант Шорт, Делайн повторила ему свою историю и попросила о защите.

– А он взял и отказался! Хотел, чтобы мы сперва нашли пистолет… и принесли его в полицию. Он хотел конкретных улик против Чарльза и лишь после этого обещал что-то сделать.

Кура спросил:

– Вы просили лейтенанта Шорта побеседовать с вашим мужем?

– Да, целых два раза! И оба раза он отказал. А я знала, что, если он вызовет Гэри на допрос, тот сразу признается, выложит все как есть – уж в этом я не сомневалась. Однако тот и пальцем не пошевелил. Шорт, в смысле.

Делайн описала, как братья возвращались с дела, и Чарльз всякий раз велел ей встать к плите и накормить их.

– У него всегда был зверский аппетит, после убийства – тем более. А Гэри вел себя тише обычного. Выглядел больным и порой даже плакал.

Делайн описала свои мигрени и ночные кошмары, которые мучили ее накануне убийства Микки Маккана. Однажды Микки обещал ее зарезать, поэтому она с тех пор не раз просыпалась в слезах и с криками, что Микки за нею гонится. Гэри утешал ее и заверял, что все будет хорошо, что Микки больше не тронет ее и пальцем.

В заключительном слове Швейкарт сказал присяжным:

– Вы знаете, что должны судить разумом, а не сердцем. Вы не имеете права мстить за переживания, испытанные жителями нашего штата. Если оценивать только их удельный вес… – Он указал на улики Стекмана, разложенные на столе, – то сторона обвинения, – он махнул рукой в сторону прокуроров, – несомненно, будет в выигрыше. Но мы судим по другим критериям. Мы судим по закону и совести.

Дэниел Хант кратко подвел итоги обвинения, указав, что все улики свидетельствуют о явной причастности Гэри к убийствам.

– Десять человек взывают из могил к справедливости, десять семей желают возмездия, и только вы можете совершить правосудие. Братья действовали наравне. Оба грабили. Оба убивали. И наказание должны понести тоже оба.

Двадцать шестого мая тысяча девятьсот семьдесят девятого года жюри присяжных вынесло вердикт по восьми случаям из десяти убийств. Они не смогли принять решение только по поводу смерти Дженкина Т. Джонса и Джозефа Энника.

После оглашения вердикта Гэри Левингдон попросил суд выдать ему триста кубиков пентотала натрия[16], чтобы покончить с собой.

– Правосудие должны вершить не присяжные, – зачитал он самолично подготовленное ходатайство. – Прошу о возможности выйти за рамки назначенного наказания… и этим ходатайством освобождаю суд от любых обязательств.

Судья Маршалл ходатайство отклонил, назначил Гэри штраф в размере сорока пяти тысяч долларов и приговорил к восьми пожизненным срокам. Сперва его отправили в исправительное учреждение южного Огайо в Лукасвилле, где находился его брат, но вскоре признали психически невменяемым и перевели в больницу штата Лима для душевнобольных преступников.

* * *

Клаудия, радуясь, что убийц наконец посадили, причем без ее участия, понемногу вышла из затворничества. К щекам вернулся румянец, она снова начала смеяться.

Однако страхи никуда не делись, и вскоре Клаудия поняла, что история еще не увидела своего финала. Что-то рвалось из самых глубин ее сознания, изводя ночными кошмарами. Она переехала из Немецкой деревни и принялась искать писателя, который поведал бы ее историю миру.

* * *

После того как братьев Левингдон упрятали за решетку, а дело Убийц с двадцать вторым калибром закрыли, жители центрального Огайо с облегчением перевели дух.

Губернатор штата Огайо и мэр города Колумбус выразили полицейскому управлению благодарность, а шеф полиции похвалил детективов, стараниями которых преступников заключили под стражу. Стекману сообщили, что поскольку «ругер» и «люгер» больше не требуются как доказательства, их повесят в управлении на самом видном месте в качестве трофеев.