Размышляя о Брюсе Кеннеди

Чтобы не смотреть на него, она устремила взгляд туда, где мужчины толпились у небольшого парома, куда по сходням заводили на цепи окровавленного быка. Ни на ком к тому времени уже не было плавок. Однако каждый натянул на голову капюшон. Некоторые держали в руке нож или другое колющее оружие, а самый большой и толстый среди них волочил за собой по песку средневековый секач с длинной рукоятью.

Мужчина приблизил к ней лицо, для этого ему пришлось встать на цыпочки. Так, теперь она, по крайней мере, знала, кто это.

— Пошли. — Голос его прозвучал мягко. — Пошли, не пожалеешь.

— Ну пожалуйста. — Она почувствовала, как по щекам побежали первые слезинки. — Пожалуйста, я же на отдыхе.

— Action! — раздался голос из мегафона. — Miss Wenger! Are you ready? [26]

Только сейчас она увидела камеры. Они были повсюду — у парома, на границе прилива, а одна в каких-то пяти метрах от нее. На сходнях тем временем быка выводили на исходную позицию, и Мириам на сто процентов была уверена, что всю сцену будут переснимать по ее вине.

— Miss Wenger! — Тот же самый голос из мегафона, на сей раз еще более суровый. — Text! [27]

А что она должна говорить? Она не могла припомнить, чтобы ей вообще давали какой-то текст. Да к тому же на ней не было ничего. Совершенно ничего. Так что первым делом ей надо найти, чем прикрыться.

Она рывком села в постели. Сквозь цветастые шторы, слегка шевелившиеся от ветерка, в комнату проникал свет наступившего дня. В щелку между неплотно задернутыми шторами виднелся край балкона, а дальше — зеленое острие пальмового листа на фоне изысканно ярко-голубого неба. Простыня, холодная и влажная, прикрывала только живот и бедра.

Она потерла глаза, пальцами взъерошила волосы и тряхнула головой. Часы в телевизоре показывали 11:24.

— Боже ты мой! — Звук собственного голоса показался ей странным, словно это была какая-то чужая, старая Мириам, которая всю ночь тайком курила и наутро без помощи сиделок не может подняться и мало-мальски привести себя в порядок.

Она быстро оделась, ополоснула лицо холодной водой и сбежала на два марша вниз, но уже на середине лестницы услышала шум пылесоса, доносившийся из зала, где проходили завтраки.

Там Мириам застала лишь двух-трех женщин, собиравших на тележку оставшуюся от шведского стола посуду. Она застыла в дверях, не зная, что делать. Взгляд скользнул к дальнему столу у окна, с которого не успели еще унести кофейную чашку и тарелочку с какими-то крошками.

Голова гудела. Она зажмурилась, потом открыла глаза и опять посмотрела на столик у окна. Представила себе, как он намазывает маслом круассан. Так же, как вчера. Она прямо воочию видела его волосатые руки, черные, гладко зачесанные назад, набриолиненные волосы, солнечные очки и мутноватые белки глаз за темными стеклами.

Как бы он поздоровался с ней, когда она вошла? Иронично улыбнулся? Сдвинул бы очки вниз и дал бы ей взглядом понять, что все-таки видел ее сегодня ночью на балконе, завернутую в простыню?

Кто-то тронул ее сзади за локоть, и Мириам вздрогнула от неожиданности.

— Perdone, se~nora… [28]

Это был Хуан. Попросил прощения, что невольно испугал ее. И предложил ей завтрак. Где она захочет — в баре, в саду, у бассейна… Что она закажет? Caf'e con leche? [29] Яичко?

— Да! — ответила она не задумываясь. — Яичницу! Очень хочу. Я присяду где-нибудь в саду.

Солнце резко ударило в глаза, когда она прошла с террасы в сад. В этот час отдыхающих у бассейна еще не было, все шезлонги пустовали. Она огляделась и присела на ступеньку вышки.

С этого места до ее балкона на втором этаже было рукой подать; а минувшей ночью это расстояние показалось ей значительно большим, скорее всего из-за темноты. Трудно сказать с уверенностью, видел ли Брюс Кеннеди там только женщину в белом. Но что же тогда еще? — пыталась сообразить она, но тщетно. Мириам почувствовала, как ее лицо наливается жаром, и тихонько застонала. Какое-то осоподобное насекомое с толстым брюшком в коричневую полосочку прожужжало вокруг ее головы и прицелилось совершить посадку ей на лодыжку. Она наклонилась прогнать его и тут увидела на земле окурок.

Тот самый окурок… Конечно же окурок той самой сигареты, красный огонек которой ночью освещал затемненное лицо Брюса Кеннеди. Мириам встала и опустилась на колени.

Прежде чем поднять окурок, она обшарила глазами все пространство вокруг, но, кроме этого, единственного, окурков на кафельном полу не нашлось. Она подняла его и прочитала: «Честерфилд». С фильтром. Поднесла к носу, понюхала.

— Se~nora…

Хуан стоял в нескольких метрах от нее, в одной руке — поднос с яичницей, кофе и стаканом сока, другая рука исчезла в кармане брюк и извлекла оттуда пачку «Дукадос» и зажигалку.