РАЗМЫШЛЕНИЯ ХИРУРГА

Умереть всегда рано – так думают и чувствуют все близкие люди, оплакивающие дорогого покойника. А в первые часы постигшего несчастья большинство осиротелых людей не в силах овладеть своим разумом, полностью отдаются во власть чувств. Это неизбежно, и с этим поделать ничего нельзя путем доводов и рассуждений: нужно, чтобы истекло некоторое время. И в течение этого периода невменяемости одержимые горем люди предаются своим чувствованиям не только бесконтрольно, но порой даже стараются дополнительно взвинчивать горестные переживания всевозможными трогательными воспоминаниями или угрызениями совести; но в некоторые моменты одержимость принимает форму уже почти патологическую. И дело не в том, какую внешнюю форму принимают подобные истерические припадки или приступы психастении (бурную или меланхолическую), а важнее и интереснее то, что в своих действиях и поступках люди эти окажутся уже во власти не разума и даже не чувств и эмоций, а в значительной мере во власти инстинктов. И каждый врач, находящийся при родственниках, только что потерявших дорогого человека, должен быть готов не только к тому, что у него будут искать сочувствия и хоть какого-нибудь утешения, но врач этот должен твердо знать, что многие из подобных одержимых горем людей явно неспособны логически рассуждать, даже нормально чувствовать, а временно, но всецело находятся во власти инстинктов. Последние суть прорывающиеся признаки атавизма, будь то по линии фило- или онтогенеза. В любом случае они не поддаются контролю разума или воспитания, а отражают в себе непреоборимые, рефлекторные реакции на фатальные явления и неумолимые законы природы, обязательные для всех живых существ.

«Природа… — зрелище, которое всегда ново, ибо оно создает все новых зрителей. Жизнь – прекраснейшее ее изобретение, а смерть есть только уловка, чтобы иметь много жизней».

(Гете, 1782)

Инстинкт жизни – самый сильный, безусловный, абсолютный из всех инстинктов, свойственных живым существам. Он превосходит и покрывает собой инстинкты самосохранения, половой, материнство, расовый и отечественный. Инстинкт жизни так силен и неуступчив, а неизбежность смерти – явление настолько роковое, что конфликт этот и порождает идею бессмертия, перевоплощения и загробной жизни. Идеи бессмертия и посмертного существования потому так прочно заложены в душах различных народов, что инстинкт жизни отчаянно борется с неумолимым, леденящим призраком смерти. Вот почему мечта людей о «воскрешении из мертвых» настолько жизненна и живуча, что она рассеивается и тянется от «Голгофы» до наших дней вот уже скоро две тысячи лет.

Впрочем, христианское учение о будущем воскресении мертвых не только не оригинально, но абсолютно трафаретно и запоздало на несколько тысячелетий. В самом деле, египтяне искусно бальзамировали своих усопших и богато обставляли их загробные жилища за 5000 лет до нашей эры. В Греции Гомер заставил Одиссея спускаться в подземное царство теней по указанию Цирцеи за 7–8 столетий до н. э. И в Риме Вергилий, который сам умер за 19 лет до н. э., описал, как его Эней под руководством Кумейской Сибиллы тоже спускался в Ад к Прозерпине. Оба античных героя – и грек, и троянец – встретили множество родных и знакомых и в светлых полях Элевзия, и в мрачном царстве Ада.