РАЗМЫШЛЕНИЯ ХИРУРГА

Итак, поэмы Гомера насыщены таким количеством фантастических вымыслов, что зерно исторической правды об осаде Трои совершенно теряется в сказочных сюжетах о не существовавших героях и мифологических легендах. От этого они нисколько не теряют в своей поэтической прелести.

Не лишайте людей «сказки»! С нею легче жить. Сказки не только искони были радостью и потребностью детей всех возрастов, но ведь и взрослые люди не могут жить без «Лукоморья». Все народы создавали себе сказки, и именно сказки, мифы и легенды легли в основу лучших творений поэтов – «Энеиды», «Божественной комедии», «Песни о Роланде», «Песни о Нибелунгах», «Тысячи и одной ночи», «Витязя в тигровой шкуре», «Фауста» и т. д. А сколько подлинной поэзии в бесконечных русских сказках, которые так задушевно рассказывала бабушка Каширина своему любимцу Алеше Пешкову!

Бывают просто «летописи», архивные материалы. Бывают повести, где материалы собраны связно, не только последовательно, но и осмысленно. Исторические работы – это повести с анализом причин и следствий, а также с назиданием. Миф, сказка – тоже повесть, но в ней вымысел стремится в фантастическом изображении прошлого найти объяснение и оправдание чаяниям настоящего и надеждам будущего.

Люди безусловно тешат сами себя, но в любом мифе всегда ясно видны душевные стремления людей, причем чем более сказка отвечает на неумирающие запросы души, чем глубже она проникает в сердце, тем дольше в веках будут жить эти сказки у всех народов, как это случилось с творениями Гомера, Шекспира и Гете.

Миф – тоже история, но история «священная» вроде библии, корана, Ригведы. Вымысел в мифе не есть бессмысленная, безудержная фантазия, а наоборот, всегда или утешающая, или предупреждающая, профилактическая мораль. Сказка не только облегчает трудные минуты жизни, но она дает отдохновение и уроки житейской мудрости…

«Каждый человек ожидает от искусства некоторого освобождения от пределов действительности; он хочет насладиться возможным и дать волю своей фантазии, — писал Шиллер (предисловие к «Мессинской невесте»). — Всякий хочет забыть свои дела, свою обыкновенную жизнь, свою индивидуальность, хочет чувствовать себя в необыкновенных положениях, испытать на себе странное стечение случайностей. Но он знает очень хорошо, что забавляется только пустой игрой, что он собственно наслаждается только мечтами, и если со сцены возвратится в мир действительный, последний охватит его опять своей гнетущей теснотой и по-прежнему сделает его своей добычей. Через это не выиграно ничего, кроме приятного заблуждения минуты, исчезнувшего с пробуждением. И потому-то именно, что здесь рассчитано только на преходящее очарование, достаточно одного призрака истины или приятного правдоподобия, которым так охотно заменяют истину».

Отсеять вымысел от реальной житейской повести всегда легко. Зато читать и слушать сказку гораздо легче, чем сухое перечисление событий. Сказка манит слушателей и читателей, а мертвая хронология отталкивает, ибо архивные данные записаны, протоколированы равнодушным ремесленником. Сказки созданы, сотворены поэтами или коллективной душой народных сказителей.

Сочетание реальных исторических данных и поэтического вымысла нисколько не портило, а наоборот, украшало трагедии Шекспира, драмы Шиллера и многие творения других великих авторов. Сухие исторические летописи в руках мастеров оживали через много веков как незабываемые яркие видения. Умелый художественный вымысел не только не создает «подделки» или «подражания», а дополняет подлинные исторические материалы теми обязательными добавлениями личных взглядов и эмоций автора, без которых любое творение осталось бы сухой летописью и не смогло бы стать художественным созданием. Ведь и Гомер воспел совсем не то, что видел сам, а то, что происходило за 500–800 лет до него!

Неизвестно даже, создал ли Гомер пре-Илиаду и пре-Одиссею, как «начальные зерна», вокруг которых певцы-рапсоды на панафинейских празднествах дополнили и связали отдельные главы. Вернее, Гомер был единым творцом обеих поэм, но им были собраны и широко использованы все материалы, которые в то время имелись. Окончательный текст есть творение единоличное, и Гомер был «последним», а не «первым» из творцов гениальных греческих эпопей.

«Рвите Гомеров венок и считайте отцов совершенной, вечной поэмы его!
Матерь одна у нее: ясно и стройно на ней родные черты отразились —
Вечной природы черты в их неизменной красе»

Шиллер