Разлученные

— Послушай, Лия, утром, как только нас выпустят, стрелой беги в особняк герцога Холдера и передай это послание эйсу Яну дей’Гарду лично в руки. От этого зависит моя жизнь, не подведи, дорогая! — Рена порылась в ящиках бюро и вытащила кожаный мешочек, в котором позвякивали монетки. — Вот возьми за услугу этот кошель — здесь все мои сбережения.

Лия поклялась, что выполнит поручение, а от награды отказывалась, но Рена, все-таки уговорила ее взять деньги. Очень может быть, что прознав, кто отнес записку молодому эйсу, мачеха выгонит бедняжку.

Служанка тем временем расправила на кровати свадебное платье лейры Арин — белоснежный набивной шелк и жемчужная отделка, скромный, очаровательный фасон. Наряд невесты дополняли длинная фата и серебристые туфельки. Все было в превосходной сохранности, благодаря бытовым чарам.

В груди разлилось тепло. Рена втайне любила мать — бессознательно, вопреки наветам и оскорблениям отца (а может, благодаря им?) — и сейчас словно получила ее благословение. Как счастлива была бы Рена, надев это платье, открыть двери храма рука об руку с Яном!

— Постойте, здесь что-то еще! — воскликнула Лия, запуская руку в сундук и вытаскивая крохотный мешочек из той же ткани, что и платье. — Тут что-то лежит… Бумага? И что-то тяжеленькое…

В коридоре послышались торопливые шаги. Рена выхватила мешочек из рук служанки и сунула в лиф бюстье.

В дверь забарабанил кулак мачехи.

— Чтоб через полчаса была готова, мерзавка! Граф торопится.

Куда он спешит? Еще темно на улице! Слыхано ли, чтобы свадьбы проводили перед рассветом!

Девушки тревожно переглянулись.

Рена зашла за ширму и скинула открытое бальное платье, которое так и не удосужилась снять. Лия помогла ей облачиться в белоснежное одеяние. Никаких корсетов стройной красавице не требовалось. Платье было словно на нее сшито. Единственный недостаток легко исправить — подол слишком длинен. Через пять минут девушка взглянула в зеркало, чтобы убедиться, что все в порядке. Из зеркальной глубины смотрела прекрасная незнакомка. Но Рене она не понравилась. Чтобы не видеть своих несчастных глаз, она набросила на лицо укрепленную в высокой прическе фату.

Очередь туфелек так и не настала, Рена затолкала их под кровать. После чего решительно прошагала к шкафу и достала рабочие сапоги и бриджи. Лия удивленно ахнула и запротестовала было, но вынуждена была согласиться, что длинный подол платья скрыл это смелое дополнение к наряду невесты. Действительно, карабкаться в окно будет гораздо удобнее в брюках и сапогах, чем в чулках и туфлях на шпильках.

4

Рена спускалась осторожно, чтобы грубые подошвы сапог не показывались из-под подола воздушной многослойной юбки. Следуя за отцом по лестнице, она мысленно прощалась с домом. Вслушивалась в знакомое с детства поскрипывание ступеней, покрытых ковровой дорожкой, эти звуки казались родными. Рена родилась и выросла в этом доме, другого не знала. И вот сейчас, следуя таким привычным путем, вдруг осознала, что это больше не её дом. Она уходит навсегда в бескрайний неизведанный мир.

Что её ждёт? Счастье или горе? Рене очень хотелось верить, что впереди — счастье и встреча с любимым. Только надежда на это сейчас казалась такой зыбкой.

«Ах, отец, зачем ты во всём слушаешь мегеру Селезию?»

В холле толпились, ожидая указаний, лакеи, но Рене они казались тенями. Мачеха в платье из тёмно-лилового шёлка ожидала у подножия лестницы вместе с Понт-Аруа. Граф был в том же нарядном камзоле, что и накануне на балу. Рассматривая жениха сквозь тонкую вуаль фаты, Рена сглотнула горький ком.

А взгляд графа не отрывался от ее фигуры, но при этом лицо мужчины оставалось хмурым.

— Какая у меня прекрасная невеста! — воскликнул он. Слух резанула фальшивая нота — настолько холодно и безэмоционально это было произнесено.

Понт-Аруа не скрывал недовольства. И Рена удивилась бы, если граф был бы доволен ею, ведь недавняя сцена в кладовой для инвентаря с участием сына герцога многое ему открыла. Наверное, невесело брать невесту, влюблённую в другого. Однако кто ж его неволит? Заслуженный воин легко мог бы отказаться от нее из-за открывшихся обстоятельств. Пусть это трижды объявлено в газетах, предлог для разрыва помолвки, которая даже не благословлена в храме, отыскать можно.

Наконец, ступеньки закончились, и Рена вынуждена была принять галантно протянутую руку графа. Пальцы его были жёсткие и холодные, они сжали её ладошку, жестоко сминая тонкие пальцы.

Понт-Аруа осторожно приподнял фату и вгляделся в ее лицо. Что он ожидал увидеть? Дорожки слез, распухшие от рыданий губы и нос? Но встретил лишь яростный, ненавидящий взгляд бирюзовых глаз.

Рена не могла притворяться и не считала это нужным.

— Как же интересно будет укрощать вас, моя прелесть, — тихо проговорил Понт-Аруа. Он обращался к невесте, но в холле было достаточно тихо, и его услышали все.