Разлад

И опять звонок! Молодые встречают новых и новых гостей. Ляля и Паша уже не знают, куда класть свадебные дары. Пожилые люди приносят нужное в хозяйстве; ножи с вилками, рюмки, сервизы, вазы, даже кастрюли. Молодые дарят игрушечных зверушек, голышей в ванночках, цветы. Кто-то принес репродукцию картины «Неравный брак». Этот подарок всех развеселил.

Словом, свадьба началась!

За стол уселись как положено: в центре — молодые, рядом с Пашей его мать — Катерина Ивановна, рядом с Лялей Юлия Павловна и подле жены Михаил Иванович.

Не раз думал Михаил Иванович о том, что скажет на свадьбе. Но вот налиты бокалы, все хотят скорее выпить, начать веселье, и он чувствует, вряд ли кто захочет слушать его умную, длинную речь. Он решает не задерживать старт к веселью. И Михаил Иванович громко произносит:

— За здоровье молодых, за их счастье! — и выпивает свой бокал.

Все подняли свои бокалы, чтоб чокнуться с молодыми, с родителями. Кто-то закричал: «Горько!»

Начался шум, смех. Кто-то стал закусывать, кто-то уже налил по второй. Как принято, единодушно выпили бокалы за родителей Ляли, за мать Паши. Тетя Катя прослезилась от внимания. «Да! Свадьба не собрание», — подумал Михаил Иванович.

Но вот в соседней комнате заиграла музыка, Ляля и Паша встали из-за стола. Вместе с ними поднялась вся молодежь.

Юлия Павловна и тетя Катя снова хлопотали: собирали грязные тарелки, уносили их в кухню, мыли, расставляли чистые. От усталости за день, от выпитого вина ноги их уже плохо двигались, но об отдыхе и думать было нечего!

Сестра Паши, Надя, продолжала чинно сидеть за столом. Надо бы помочь по хозяйству, да нельзя оставить без присмотра мужа. Никита Иванович, муж Нади, добрый и работящий человек, имел недостаток: выпив не в меру, становится скандалистом.

В сложном положении оказалась и тетя Зина. Дядя Федя начисто забыл о режиме, о больной печени. Тетя Зина сидела рядом с ним, отодвигая налитые рюмки, не позволяла ему есть жирного. Но ведь надо же помочь по хозяйству!

— Смотри, Федор! Не смей пить и объедаться! Будет приступ — не подойду к тебе!

— Зиночка! — ответил дядя Федя. — Да разве ж я…

Михаил Иванович сидел веселый, счастливый и остроумный — душа общества. Оставшиеся за столом придвинулись поближе к нему. Он провозглашал тосты один интереснее другого, рассказывал веселые истории.

А Ляля чувствовала себя королевой бала. Молодые люди считали за честь танцевать с новобрачной. После танца партнер подводил ее к Паше. Но Паша танцевал мало.

Чаще других Лялю приглашал Димка. Был он высокий, стройный, держался уверенно, танцевал прекрасно. Он и Ляля были хорошей парой, и это всем бросалось в глаза.

Паша начал хмуриться. Вовка, недолго думая, решил прийти ему на помощь. Когда Ляля вышла с Димой на очередной танец, взял и остановил радиолу. Но сразу нашлись помощники, и музыка зазвучала снова, и Ляля опять шла в паре с Димой. Тогда Вовка пошел наперерез танцующим и нарочно наступил Ляле на ногу. Та сердито толкнула его и продолжала танцевать.

Забеспокоилась и Юлия Павловна, когда посмотрела на танцующих. Она вообще была против того, чтоб приглашать на свадьбу Диму, но Ляля настояла на своем. Теперь, пожалуйста, любуйтесь: Дима прижимает к себе Лялю, а Паша одиноко стоит в сторонке!

Когда танец кончился, Юлия Павловна подошла к дочери и тихо сказала ей:

— Перестань танцевать с Димой. Иди к мужу.

Ляля посмотрела на нее удивленными глазами, но Юлия Павловна видела, что удивление это искусственное.

— Если еще хоть раз пойдешь танцевать с Димой, я его выгоню!

Ляля капризно пожала плечами. Вероятно, Дима догадался, в чем дело: он не приглашал больше Лялю.

Если не считать этого эпизода, свадьба прошла хорошо. Как обычно все свадьбы.

Тетя Катя долго потом рассказывала своим сотрудникам и соседям, как весело было на свадьбе сына, какие хорошие у нее сват и сватья, какая нарядная была невеста и какие богатые подарки получили молодые.

5. Похмелье

После свадьбы Ляля и Паша стали жить за городом, у Паши. Ляле там больше нравилось. Свекровь всегда была приветлива и, как думала Ляля, охотно уходила ночевать к дочери. И уж, конечно, никаких замечаний она не делала. Пожалуй, это больше всего и подкупало Лялю.

Павел вставал в семь утра, тихо одевался, чтоб не разбудить Лялю, шел в кухню, там наскоро что-нибудь съедал и уходил на работу.

Ляля просыпалась часов в десять, полчасика нежилась в постели, затем вставала и прежде всего накручивала на бигуди волосы. Каждый день в ней боролись два чувства: желание выпить чаю, съесть чего-нибудь горячего и отвращение к кухонным делам, необходимости разогревать еду, мыть посуду. Обычно она съедала бутерброд, яблоко или апельсин, припасенный для себя, и принималась сосать конфеты, которые очень любила и всегда держала про запас в сумке. Затем она брала какую-нибудь книгу и ложилась. Иногда засыпала снова и так крепко, что приходившие домой в обеденный перерыв Паша и тетя Катя заставали ей крепко спящей. Она поднималась, вялая, недовольная.