Разлад

Кровать Юлии Павловны стояла так, что, лежа на правом боку, она смотрела в окно. Против ее окна — хирургический корпус. Под окном растет большое ветвистое дерево, похожее на платан. Под этим деревом и в жару прохладно. Ей сейчас со второго этажа видна лишь его верхушка. Еще у окна — ель. Ее верхушка спокойна, безмятежна. А вот листики березы при малейшем ветерке волнуются. И уже начинают желтеть. Сентябрь!

По небу неторопливо плывут белые облака. Вон то похоже на спящего великана. Минута, другая — небо чистое. И опять проплывает облако, похожее на волчью голову с раскрытой пастью и громадным, круглым, голубым глазом. Вдогонку ему летит гигантская бабочка. А маленькое облачко совсем как белый пушистый медвежонок…

Но бывали дни, когда Юлия Павловна не видела неба. В ней бушевала буря сердечных болей. И тогда она смотрела только в себя. Вместе с болью приходил страх. Особенно было страшно, если это случалось ночью.

После приступа Юлия Павловна лежала обессиленная, с закрытыми глазами.

Деревья, как и люди, по-разному старятся. Уже растеряла все свои листья береза, стоит, помахивая голыми, скучными ветвями. А платан еще красуется всем на диво: каждый лист светился золотом, дерево словно пылает, стоит как символ знойного бабьего лета. Юлия Павловна, несмотря на приказ врача не вставать с кровати, подходила к окну полюбоваться красками осени.

Больничный день тянется бесконечно. Как это Юлия Павловна до сих пор не понимала, что посещение врача для больного целое событие!.. А посещение родных? Большой праздник! С каким нетерпением она ждала прихода Вовки, мужа, Ляли!

Когда она спросила Лялю, как дела с разводом, та ответила:

— Все в порядке. Мы помирились.

Поверила Юлия Павловна Ляле или нет? Не совсем. Она понимала, что теперь все неприятное от нее будут скрывать.

Юлия Павловна с разрешения врача уже начинала вставать и полегоньку ходить. Скоро ее выпишут из больницы. Михаил Иванович рассказывал, что к ее приезду дома намечается генеральная уборка.

Но в тот день, когда Михаил Иванович должен был за ней приехать, у Юлии Павловны с утра снова начались острые боли. Пришла сестра и, взглянув на Юлию Павловну, сразу же привела Леонида Михайловича. Тот, прослушав пульс, скомандовал сестре:

— Укол и горчичники на сердце.

Юлия Павловна дышала тяжело и прерывисто.

— Доктор… дышать… не могу…

— Успокойтесь! Сейчас примем все меры, и все пройдет.

Укол, горчичники, какие-то капли, кислородная подушка… Сестра бегала то за одним, то за другим. Леонид Михайлович не отходил от Юлии Павловны. Наконец ей стало легче. Она задремала.

Вечером, обессиленная, она все же слушала через наушники музыку: мелодию Дворжака в исполнении ансамбля скрипачей Большого театра. Какая чудесная музыка! Спокойная, немножко грустная…

Сестра сказала, что Михаил Иванович приезжал за Юлией Павловной. Ему объяснили, что ей стало хуже, что после укола она спит.

Диктор объявляет: будет исполнен «Грустный вальс» Сибелиуса. И с первых же аккордов Юлию Павловну охватила тревога. В памяти вдруг возникла картина похорон ее матери. Кладбище со множеством могил, церковь. Вот подносят гроб к свежевырытой могиле…

Нет, нет! Это не то… Музыка не страшная. Это музыка тихой грусти. Вот скрипка рассказывает о чем-то хорошем. Как бы вспоминает прошедшее… Но вдруг случилось что-то трагическое, неповторимое. И скрипки прощально застонали, зарыдали… Это уже не грустный вальс! Это хуже… Это то, чего боится Юлия Павловна…

Свою обреченность Юлия Павловна поняла не умом и опытом врача, а человеческой интуицией. Сегодня с ней произошло то, что она не в силах преодолеть.

Ночью Юлия Павловна скончалась.

12. Опустела без тебя земля…

Бывает так: живет на свете человек тихо, скромно, ®не совершая никаких подвигов. Более того, окружающим заметны его недостатки, срывы. Вот таким обыкновенным человеком и жила на свете Юлия Павловна. Но когда она так неожиданно ушла из жизни, не только близкие и родные, но даже просто знакомые почувствовали, что образовалась пустота, которую трудно заполнить, что при жизни не знали они настоящей цены этому человеку.

Сестры и врачи больницы поняли, что лишились умного, чуткого товарища, такого человека^ которому они доверяли свои сокровенные мысли, с которым всегда советовались. Не скрывая своего огорчения, плакали няни, плакали и больные, когда узнали о смерти своего доктора.

В доме, где жила Юлия Павловна, тоже многих огорчила ее смерть. Стали вспоминать, как она всем безотказно оказывала врачебную помощь. Дом был большой, всякое с людьми случалось… Особенно часто к ней обращались лифтерши, дворники, уборщицы. Случалось, от сомнений и подозрения, что тяжко болен, изводился человек. Юлия Павловна послушает жалобу, посмотрит и скажет: «Ничего страшного нет, но исследоваться надо. А пока попейте вот это». И напишет рецепт. И сразу человеку становится легче. Больной спокойно проходит исследования. Люди верили Юлии Павловне. И в этом была большая целительная сила.