Разящий меч

— Какие-нибудь сообщения?

— Не хватает поездов на бастионе шестьдесят. По вашему приказу они сняли пушки, чтобы забрать последний полк… Минутку…

Телеграфный ключ застучал снова Телеграфист просмотрел сообщение.

— С телеграфной станции шестидесятого бастиона. Отходит последний поезд. Они погрузили всех солдат.

Эндрю кивнул, а телеграфист посмотрел на него и продолжил:

— Все позиции к востоку отсюда покинуты. Оба поезда от бастиона шестьдесят должны вернуться через час. Небольшой отряд мерков пытался прорваться в десяти милях западнее, но их остановили. Фронт полностью очищен, остались только два полка Барни. Это все, сэр.

— Разбирай свою машинку и пошли.

Телеграфист отстучал короткое сообщение. Потом снял ключ и батареи и сложил их в небольшой чемоданчик.

— Все готово, сэр.

— Тогда пошли.

Выйдя из дома, он в последний раз огляделся.

— Год планирования, — пробормотал он сквозь зубы и с проклятием направился к ожидающему его поезду.

Его штаб расположился возле топящейся печки, в вагоне пахло мокрой шерстью. Несколько молодых офицеров уже заснули, опустившись прямо на пол.

— Домой, — прошептал Эндрю.

Через несколько секунд поезд тронулся и покатил в Суздаль.

— Что это значит, «вы не можете послать еще один поезд»? — бушевал Пэт. Он был готов убить начальника станции.

— От дождя образовалось несколько размывов на путях, их надо чинить. И это займет часа два. Кроме того, на линии сейчас шесть составов, и прежде чем мы пошлем поезд, путь надо очистить.

— Черт бы вас побрал! — прорычал в бешенстве Пэт и стукнул кулаком по столу. Начальник станции в ужасе отскочил. — Пока вы сидите здесь, Шудер и три бригады ждут там!

— Но мы работаем, — развел руками тот.

— Сделайте что-нибудь!

— У меня там сын! — выкрикнул начальник станции. — Неужели вы думаете, что я не пытаюсь?

— Разгрузите поезда и пошлите туда.

— Мы уже думали об этом, — отозвался тот. — Все равно нужно время для починки. Поезд проедет десять миль до размыва и встанет. Рельсы в ужасном состоянии – земля здесь не для железной дороги. Проще подождать, пока не починят путь и не освободят линию. Поверьте, мы уже перебрали все варианты.

Пэт посмотрел на стоящего перед ним человека внимательнее.

— Постарайтесь сделать что сможете, — наконец произнес он и отошел к окну. Снаружи царил хаос. Повсюду сидели группы солдат, выгрузившихся с поездов, которые должны были ехать обратно за остальными.

— Шесть поездов, — пробормотал Пэт, глядя на выстроившиеся составы. Дождь лил как из ведра. В первом поезде сидели резервные войска – на случай, если придется прикрывать отступление.

В темноте копошились люди, чинившие рельсы. Пэт взглянул на часы. Шесть часов назад он был в Суздале, а сейчас застрял здесь, посреди пути между Нейпером и линией фронта, всего в пятидесяти милях от цели. Он чувствовал собственное бессилие.

Прозвучал свисток. Пэт открыл окно и высунулся наружу.

— Едут! — завопил он. Вместе с начальником станции они рванулись к двери.

Прибыл первый поезд. На лицах солдат, сидящих в нем, была написана горечь поражения. Следом потянулся второй состав, потом третий.

Пэт снова посмотрел на часы.

— Отправляйте нас! — завопил он.

Прошлепав по жидкой грязи, он добежал до поезда, отправлявшегося первым, взобрался в кабину машиниста и выдохнул:

— Разводи пары!

Прошел шестой состав. С последней платформы спрыгнул Григорий. Увидев Пэта, он помчался прямо к нему.

— Мы еле проехали, — крикнул он. — Не дорога, а черт знает что. Но когда вы поедете, ее уже, наверное, приведут в порядок.

— Забирайся! — завопил Пэт. — Покажешь, где что.

Не задумываясь, Григорий влез в кабину и взял кружку горячего чая, предложенную кочегаром.

— Я думал, сам Кесус послал нам этот дождь, — сказал Григорий. — Проклятые аэростаты сразу исчезли. Но эти размывы…

Начальник станции выбежал из здания, размахивая фонарем. Можно было трогаться.

Машинист нажал рукоятку, и поезд двинулся.

— Который час? — спросил Григорий.

— До рассвета полтора часа, — отозвался Пэт.

— Мы не успеем.

— Должны.

Григорий замолчал. Он отвернулся, кружка так дрожала у него в руках, что чай выплескивался.

Рассвета не было.

Тамука недовольно поежился, услышав звуки нарг. Отбросив тяжелое одеяло, под которым от укрылся от отвратительного ливня, от встал. Весь мир стал серым, небо сливалось с горизонтом, на расстоянии нескольких шагов все тонуло в сероватой мути. Под ногами хлюпало.

Он взял седло, которое служило ему подушкой, и закинул на спину лошади, закрепив мокрый ремень под брюхом животного. Потом прикрепил к поясу ножны, водрузил на голову шлем и повесил на плечо бронзовый щит.

Снова завыли нарги. Он повернулся в ту сторону, где, по его предположению, находился восток, и поклонился, прочтя молитву, в которой просил предков благословить новый день. Потом опустился на колени и поклонился на запад – туда, куда уходит солнце и где живут предки.

Из маленькой кожаной сумки он достал кусок вяленого мяса и сыр. Запив скудный завтрак водой, Тамука взобрался на лошадь, морщась от холода.