Разящий меч

Орудия, направленные дулами на север, стояли бок-о-бок. Справа на лесной просеке расположилась целая бригада – двадцать пять тысяч человек. Это было единственное, что они успели сделать – собрать все и всех с сотого бастиона, погрузить на резервные поезда и переправить сюда, оставив на защите фортов едва ли половину бригады.

— Сто восьмой пал, — тихо сказал Инграо, показывая на форт. В полумиле от них флаг новродского полка был сброшен с флагштока. Крохотные фигурки появились на стене, спустились и побежали, но их настигли враги, и вот на земле уже лежали свежие трупы.

Умен мерков продвигался вперед. Ганс похлопал лошадь по крупу. Офицеры рядом с ним тоже были верхом. Ганс оглянулся на русского паренька, который держал знамя:

— Боишься, сынок?

Юноша судорожно сглотнул, но отрицательно покачал головой.

— А я так боюсь до смерти, — прошептал Ганс.

— Григорий!

— Здесь, сэр, — молодой офицер подъехал к Гансу.

— Отправляйся на правый фланг и держи их на опушке леса. Поезжай!

Он шлепнул лошадь юноши. Усмехнувшись, тот ускакал прочь.

Ганс снова устремил взгляд вперед.

Авангард мерков остановился на минуту, и он оглядел линию врага. Они теперь двигались не колоннами, а образовали клин, такое построение больше всего подходило для атаки.

Инграо прошел вдоль своих пушек и повернулся к солдатам:

— Картечью заряжай! Прицел восемьсот ярдов!

Издалека донеслось протяжное многоголосное завывание. У Ганса по спине побежали мурашки. Мерки раскачивались назад и вперед, ритмично шагая по полю, звук нарастал, становился все громче и пронзительней.

— Батареи, огонь!

Рявкнули пушки, линия врага нарушилась. Мерки падали, но воинственный клич не утихал.

— Заряжай!

Вперед выехало несколько всадников, один из врагов приподнялся в стременах и взмахнул мечом. Трое следовавших за ним подняли красные штандарты и затем наклонили их параллельно земле.

Как будто движимые одной рукой, мерки двинулись вперед.

— Батареи, огонь!

Враги падали.

— Заряжай!

Гром голосов теперь звучал отчетливее, слышно было, что мерки произносят одно слово:

— Вушка, Вушка!

Ганс почувствовал, что у него пересохло во рту. Карфагеняне говорили о Вушке Хуш – элитной гвардии орды мерков. Неужели это действительно он?

— Батареи, огонь!

Знаменосцы подняли штандарты, взмахнули ими, а потом наклонили назад под углом в сорок пять градусов. Наступающие перешли на медленный бег.

— Заряжай!

— Вушка, Вушка!

Ганс яростно жевал табак. Он предложил плитку Чарли, тот отломил кусок и передал половину стоящему рядом сержанту.

— Батареи, огонь!

В линии врага появились бреши, но на место павших быстро вставали новые солдаты.

— Профессионалы, — заметил Чарли, взглянув на Ганса. — Знают, что делать, прямо как пехота мятежников. Это вам не тугары.

Знаменосцы снова взмахнули штандартами и поставили их вертикально.

— Вушка Хуш да гу мерки!

Мерки стали двигаться перебежками. Каждый ряд пробегал примерно пять ярдов и переходил на шаг.

— Батареи, заряжай картечью!

Ганс направил лошадь вдоль линии обороны.

— Спокойно, парни, так держать!

Туча картечи – тысячи чугунных шариков – вылетела из стволов пушек. Раздались ужасные крики.

— Батареи, стрельба картечью без команды!

— Готовьсь!

Две с половиной тысячи винтовок нацелились на врага.

— Вушка, Вушка!

Ганс посмотрел на знаменосца. Он стоял навытяжку рядом со знаменем, широко раскрыв глаза от ужаса и шепча молитву побелевшими губами.

Ганс вытащил карабин.

— Прицел триста ярдов!

Бойцы по всей линии установили прицелы.

— Целься!

Раздалось щелканье затворов.

— Первый ряд!

— Вушка!

— Пли!

Грохот, дым, стоны раненых. Линия врага поредела, но оставшиеся без колебаний двигались вперед.

— Второй ряд, пли!

Новый залп. Новые крики.

— Прицел двести ярдов.

Ганс молча наблюдал. Казалось, эту лавину не остановить. Он чувствовал, как где-то внутри нарастает противный, липкий страх.

— Первый ряд, пли!

Мерки шли стеной. Батареи на левом фланге продолжали стрелять картечью, выкашивая целые ряды врага. Но на место убитых тотчас становились новые воины. Еще залп. Мерки замедлили движение и пригнулись, потом снова двинулись вперед.

— Цельтесь ниже! — завопил Ганс, не в силах сдержаться. Навыки сержанта давали себя знать. Он углядел парня, который по-прежнему целился на триста ярдов, и хотел было соскочить с коня и отобрать у него винтовку, но сдержался.

— Я же генерал, черт побери, — пробормотал он себе под нос.

Наступление продолжалось.

— Вушка, Вушка!

— Второй ряд, пли!

На этот раз, на расстоянии сто ярдов, винтовочный огонь выкосил целую толпу врагов.

— Огонь!

Как ни странно, командир Вушки и один из его знаменосцев все еще носились на конях перед наступающими мерками. Командующий размахивал мечом.

Мерки остановились, и Ганс увидел, как они подняли луки.

Ружейный огонь стал еще плотнее. Ганс прицелился в командующего Вушкой и нажал на курок. Лошадь командующего попятилась, встала на дыбы и рухнула.

— Глаза ни к черту стали, — проворчал Ганс и перезарядил карабин.