Разящий меч

— Довольно странно для носителя щита.

— Он был у меня на дороге, — ответил тот. Джубади улыбнулся:

— Не забывай о своем главном предназначении. Тамука снова кивнул, но ничего не сказал.

— Всем нам пора отдохнуть, — сказал Джубади, глядя в ночное небо. Мелькнула еще одна молния, и он проводил ее задумчивым взглядом. — Мы никогда не вели ночной войны. И когда просыпается Ворг, это тоже не лучшее время для сражений. Так говорили наши предки.

— Это верно, когда мы сражаемся друг с другом, — возразил Тамука. — Но со скотом?

Джубади посмотрел на Тамуку:

— Мы покончим с ними завтра, они устали не меньше нас и никуда не денутся.

— Будем надеяться, — пробормотал Тамука. Джубади молча повернулся.

— Сожгите все, что осталось! — крикнул Ганс, показывая на склад, доверху набитый армейскими пайками.

Облако пара обдало его ноги, и он посмотрел на поезд, который уже был готов отправиться на восток. Несколько секунд колеса вращались, пробуксовывая на мокрых рельсах, потом наконец состав сдвинулся с места. Мимо проплыли вагоны с ранеными, потом платформы с пушками.

Внезапно он взглянул на юного Григория, который стоял рядом.

— Мне нужно кое-что сделать. Поезжай с этим поездом. Как доберетесь до Нейпера, выгружайтесь.

— Но, сэр, я нужен здесь.

— Делай что сказано, черт тебя побери! — взревел Ганс. — Поезжай!

Григорий секунду колебался, глядя на проезжающий мимо поезд.

— Ну давай, живо! — снова рявкнул Ганс. Григорий отдал честь и вскочил на подножку. — Когда доберешься, — крикнул Ганс на прощание, — женись на той девчонке, о которой я слышал!

Григорий обернулся и опять отдал честь. Ганс смотрел на него, не замечая подошедшего Инграо.

— Немного сентиментально, — заметил Чарли.

— Из него выйдет хороший командир, — ответил Ганс. — Надо дать ему шанс.

И он посмотрел на Инграо, который провожал взглядом уходящий поезд.

— Шанс нужен всем, — сказал Инграо мрачно. — Мне жаль остальных.

— Ты вывезешь всех, кого сможешь, — ответил Ганс.

— Сегодня я потерял половину артиллерии — три батареи «наполеонов» и двадцать четырехфунтовок.

— Ты остановил Вушку.

— Половина артиллерии для того, чтобы остановить один умен? С такими потерями нас хватит на восемь уменов, а остальные тридцать разорвут нас в клочки.

Ганс отвернулся. Снова закололо сердце. И он опять принялся его уговаривать: «Не сейчас, сначала мне нужно закончить с этим».

— Нам нужно еще восемь поездов, — сказал он наконец, оглядываясь на Чарли, словно ожидая, что по его велению из ниоткуда появятся поезда.

В небе сверкали молнии, полил дождь, тут же промочив его плащ.

— Который час? Чарли пожал плечами:

— Наверное, около полуночи. Значит, осталось часов шесть.

Он уже собирался уйти, но Чарли схватил его за рукав.

— Кто-то должен остаться, — сказал он. — Ты же понимаешь, что нужно прикрыть отступление. Ты никогда не сможешь погрузить всех и забрать. Уже сейчас начинается паника.

Ганс кивнул.

Всю ночь он отправлял в тыл солдат, оставшихся от двух с половиной дивизий. Он хотел, чтобы они уехали на восток и не попали в кольцо, которое мерки замкнут на рассвете — Вушка с севера и остальная орда с юга. Осталось всего две бригады. Утром здесь будет хаос.

— Мы их выведем. Я хочу в течение часа перегруппировать оставшихся солдат вдоль железнодорожной колеи. Линию обороны надо оставить, — тихо сказал Ганс.

— Уйти? А если мерки пойдут в атаку?

Новый порыв ветра швырнул в лицо ледяные капли дождя.

— Само небо посылает нам такую погоду, — сказал Ганс. — Сомневаюсь, чтобы они решились атаковать сегодня ночью. Парни должны идти вдоль дороги на восток, а там поезда их подберут. На рассвете мерки сожмут кольцо, но мы уже, возможно, будем на другой стороне. А теперь двигай!

Инграо усмехнулся, отдал честь и исчез во мгле.

Ганс пошарил по карманам в поисках табака. Нашелся лишь маленький кусочек плитки. Ганс выругался. И надо же было, чтобы он закончился как раз сейчас! Он убрал кусок в карман и задумался.

— До рассвета осталось два часа.

Эндрю молча кивнул. Дождь не прекращался ни на минуту, и он мысленно возблагодарил Господа.

Над рекой повис туман. Он слышал, как с противоположного берега сквозь шелест волн доносилась речь мерков. На той стороне мелькнул свет, ударила пушка — заряд картечи попал в земляную стену позади него.

Похоже, им пора. Ночь и дождь, как раз сейчас можно вырваться и спасти армию.

— Ну, с Богом, — прошептал Эндрю и повернулся. Барни стоял возле него, в темноте его практически не было видно. — Ты знаешь, что делать, — сказал Эндрю.

— Продолжать жечь костры почти до рассвета. Доставить пушки к железной дороге.

— Не думаю, чтобы они начали атаку раньше, чем рассветет. Слишком темно и ничего не видно, а стрелять и лезть наугад они не станут.

— Надеюсь, — пробурчал Барни. Эндрю похлопал его по плечу.

— Увидимся на Нейпере. — Эндрю отдал честь и ушел.

Возвратившись в штаб-квартиру, он надел плащ. Это было еще армейское обмундирование северян. «Тот, кто его придумал, наверное, был гномом», — мрачно подумал Эндрю. Для людей ростом выше шести футов плащ доходил до середины бедра, и брюки у него тотчас промокли и прилипли к ногам.