Разящий меч

Музта натянул поводья, и Джубади тоже остановился, махнув остальным, чтобы продолжали путь. Вся кавалькада продефилировала мимо них: впереди золотые штандарты орды, за знаменосцами барабанщики, сигнальщики, шаманы, слуги, курьеры. Все они вязли в непролазной грязи и ругались.

Показались захваченные знамена скота. На них золотыми нитками были вышиты названия: «7-й Новродский», «44-й Суздальский», «15-й Кевский»; и перечислены сражения — осада Суздаля, освобождение Рима, битва Святого Станислава. Еще на одном — синем с полосами — флаге виднелись какие-то совсем неразборчивые буквы. Но в любом случае не стоило унижаться до того, чтобы разбирать надписи скота.

Музта оглянулся на Джубади, потом снова посмотрел на вытащенные из земли свежие трупы.

— В прошлую войну моим воинам пришлось идти по земле, оставленной скотом, и питаться трупами и сдохшими лошадьми, — сообщил Музта задумчиво.

— К чему сейчас вспоминать об этом? Мы войдем в их город еще до следующего полнолуния.

— Я вижу эту землю, и старые воспоминания возвращаются. Когда-то я ехал здесь со своими сыновьями, за мной шумела моя орда. Я помню их смех, радость, когда звук нарг означал не битву, а всего лишь охоту — никакого риска, возможность поразмяться и мясо к столу.

— Ты же видел, как сегодня утром мы расправились с ними, — сказал Джубади.

— Это было легко. Они совершили ошибку.

— Это всего лишь скот! — выкрикнул Вука, подъезжая поближе. — Я впервые вижу, чтобы они так попались, — заметил Музта.

— Потому что на этот раз они столкнулись с мерками, — заявил Вука.

Музта оглянулся на зан-карта. Джубади укоризненно посмотрел на сына, но ничего не сказал.

— Конечно, — произнес Музта с улыбкой. Хлынул дождь, тяжелые капли смыли грязь с застывших лиц скота, выкопанного из могил.

Джубади посмотрел на трупы.

— Только через восемь или десять дней придет карфагенский скот, и можно будет думать о переправе, — сказал Джубади, ни к кому в частности не обращаясь.

— Пусть работают пленники, которых мы захватили сегодня утром, — рассмеялся Вука.

— Они бесполезны, — ответил Хулагар. — Их меньше сотни, и все они ранены. Они не могли сражаться, и только поэтому мы их захватили.

— Зачем тогда оставлять их в живых? — возмутился Вука.

— Они еще могут пригодиться, — сказал Джубади, чтобы закрыть тему.

Он посмотрел на дорогу. В тумане исчезал последний полк умена Навхаг.

— Передайте в Навхаг, чтобы к рассвету они добрались до реки и постарались переправиться. Может, скот деморализован и мы легко их захватим.

— Сомневаюсь, — обронил Музта.

— На сей раз они будут иметь дело с мерками, — прошипел Вука достаточно громко, чтобы Музта услышал его слова.

Кар-карт тугар повернулся к наследнику мерков.

— Разумеется, — сказал он.

— Дедушка!

Эндрю Готорн выскользнул из объятий матери и через комнату бросился к Калину, едва не сбив его с ног.

Улыбнувшись, Калин поцеловал внука в макушку и тотчас попал в объятия Тани и близнецов.

— Как у тебя дела, доченька? — спросил он, освободившись от цепких двойняшек и крестясь на икону.

Таня улыбнулась и погладила выпуклый живот.

— Еще один просится наружу, — сказала она.

— Этот мальчишка времени зря не теряет, — усмехнулся Калин, а она покраснела и рассмеялась.

— В доме Бог знает что творится! Ну и беспорядок! Таня кинулась к матери, которая в окружении троих бросившихся к ней внуков была похожа на наседку.

— Трое детей, — извиняясь, объяснила Таня. — Разве можно за всем уследить?

— И четвертый на подходе, — с гордостью объявил Калин.

Людмила расцеловала дочь.

— Найми служанку.

— У меня не будет слуг, — твердо сказала Таня. — И у Винсента тоже.

— Слышу речи истинной республиканки, — одобрил ее Калин и сел у окна, наблюдая за семьей, которая наконец-то была в сборе.

— К черту политику! — возмутилась Людмила. — Она дочь президента, жена генерала и посла.

— Вот поэтому у меня и не будет слуг, — заявила Таня. По ее тону было ясно, что эта тема закрыта.

— Воистину она твоя дочь, такая же упрямая, — усмехнулся Калин.

Он откинулся на спинку стула, блаженно вздохнул и положил свой знаменитый цилиндр на стол.

— Дочка, дай чего-нибудь попить.

— Я принесу, — сказала Людмила. — Пойдемте-ка, ангелочки. — И она увела детей в кухню.

— Что привело вас сюда? — спросила Таня. Калин обхватил ее за талию и посадил к себе на колени.

— Я уже большая девочка, папа, — прошептала она смущенно. — Для меня ты всегда останешься моей любимой малышкой, — ответил он, целуя ее в щеку и гладя по голове.

— Вид у тебя измученный. Ты устал? Он молча кивнул.

— Что-то случилось, иначе бы ты не приехал.

— Да, — коротко ответил он.

— Что же?

— Мы потерпели поражение. И потеряли почти целый корпус. — Он замолк, а потом добавил: — И Ганса.

— О Господи!

— Василий Александрович, Борис Иванович, Сергей Сергеевич, Юрий Андреевич, Михаил Эрнестович — все они погибли.

— И Юрий?

Калин кивнул. Таня пыталась сдержать слезы, она могла бы выйти замуж за Юрия, если бы не встретила Винсента.

— Григорий был ранен в голову и умер от раны, Семен потерял руку.

— А Эндрю Кин, Пэт?