Несколько дней младший лейтенант Самутин с осколками своей роты бродил по лесам. Люди изнемогли от усталости. Нашли укрытие. И все уснули.
«Расплата прийти не замедлила. Сколько мы спали? Часа 2–3, не больше. Наш сладкий сон в тёплом убежище на свежем сене был оборван самым неприятным образом — нас били по ногам палками… Тыча нам палками и дулами карабинов под рёбра и в спины, визгливо выкрикивая непонятные нам команды, явно не давая нам возможности опомниться и сразу отрезав нас от ямы, где осталось наше оружие, немцы бегом погнали нас на улицу деревни. Там стояло уже больше сотни захваченных и согнанных в кучу других таких же неудачников, как и мы. Оказывается, десятка два-три немецких мотоциклов с колясками влетело в деревню, не встретив ни одного выстрела и сами не выстрелив ни разу, и немедленно принялись хватать и сгонять в кучу, как стадо баранов, наших людей. Такова была степень деморализации и полного непонимания действительной обстановки… Не я один такой был, а много нас таких, лопоухих, попало к немцам в лапы…»
Ручейки пленных сливались в речушки и реки. Толпы захваченных бойцов Красной Армии немцы гнали через границу.
«Прощай, Родина! Всё оглядываемся назад. Пограничных знаков на дорогах нет никаких, их уничтожили немцы, но справа и слева видны недостроенные мощные ДОТы, железобетонные громадины с зияющими тёмными амбразурами, ещё не закрытые землёй. Не видно следов боёв»
Дальше — жуткий мрак гитлеровских лагерей.
7
Итак, 21 июня 1941 года 186-я стрелковая дивизия прибыла в Идрицу и приступила к разгрузке и перевооружению. До этого момента всё шло хорошо. Даже очень хорошо. И войск много, и оружие новое, и командиры знают, что им делать.
Но вдруг начинается война, и всё пошло кувырком.
С 21 июня по 7 июля, т. е. больше двух недель, 186-я стрелковая дивизия (это подтверждено и генеральскими мемуарами) ходила кругами. Разгружалась и снова грузилась. Снова разгружалась и снова грузилась. Идрица — Себеж — Идрица — Себеж. Дивизия занимала укреплённый район. Затем его бросала. Рыла окопы. Бросала их и двигалась дальше. Нагруженная боеприпасами, продовольствием и всяким другим добром.
Мемуары Самутина надо читать. Я ведь самого интересного не цитирую. Надо читать о том, как солдаты, сознавая ненужность и глупость дурацких перемещений, бросали и оружие, и боеприпасы. Как дивизия таяла от усталости и бестолковщины. Как при первой возможности солдаты разбредались по лесам и деревням.
Младший лейтенант Самутин о сдаче в плен не помышлял, сдаваться не хотел. Но, измученный вконец, уснул вместе с осколками своей роты. Уснул на деревенском сеновале, не выставив охранения: люди были истерзаны сверх всяких пределов безумными маршами. А ведь рядом никем не занятый укреплённый район!
Можно в такой расхлябанности обвинить младшего лейтенанта. А можно и Гениального Полководца, который в Генеральном штабе творил гениальные планы. Не одна ведь 186-я дивизия шаталась без дела, катастрофически теряя мощь ещё до встречи с противником. Но и весь 62-й стрелковый корпус, в состав которого входила эта дивизия, тоже выписывал кренделя. И вся армия, в состав которой входил 62-й стрелковый корпус, тоже кружила в пространстве: то занимала укреплённые районы, то их бросала, то рыла окопы, то снова грузилась в эшелоны. А потом разгружалась.
И все семь армий Второго стратегического эшелона вытворяли подобные пируэты.
Раньше мы видели, что и в Первом стратегическом эшелоне творились столь же удивительные дела: гигантские мехкорпуса кружили по дорогам до тех пор, пока не израсходовали всё топливо и моторесурс.
И тут вступает в силу наше право задать вопрос: а где планы войны?
* * *