Разгром 1941 (На мирно спящих аэродромах)

…Прилетел я в Лиду (80 км восточнее Гродно) где-то в районе 11.30–12.00. Две девятки сели тоже передо мной на этот аэродром, потому что в Черленах отбомбили — сесть нельзя. И вот, когда наши подруливали, нагрянули «Me-110» и, застав тамнаших на рулежке, начали бить по всем, которые рулили на полосе аэродрома. А самолетов на рулежке было еще много. В результате этого налета «Me-110» машинам они ничего не сделали, но командира дивизии Ганичева ранили в живот, и он через 2 часа скончался, его заместителя полковника Михайлова ранили в ногу и убили одного из летчиков…

…После этой штурмовки в Лиде мы полетели в Черлену (??? там же «сесть нельзя»?) к полку, полк-то там… Но откровенно скажу: у которых жены были — пошли к женам, а мы, холостяки, улетели. Дивизией после гибели Ганичева никто не командовал: дивизия осталась «без руля, без ветрил». Командир умер, Михайлов ранен, а начальника штаба я и не знал…

… Прилетели мы и сели в Черлену, где стояли на вооружении истребители «И-153» «чайка» 127-го полка (возможно, Долгушин ошибается в названии аэродрома, т. к. в Черленах базировался не 127-й ИАП, а бомбардировочный 16-й БАП. — М.С.), вооруженные только пулеметами «ШКАС», а у нас эскадрилья с пушечными «И-16». А в Черленах для пушек снарядов-то нету, т. к. наши техники добирались с Нового Двора своим ходом и к тому времени были еще в пути…

…Ну, начали мы работать над мостами в Гродно — прикрыть мосты и прикрыть отход наших войск через мосты. Вот там — над мостами — я и сбил свой первый бомбардировщик «Ю-88». Пока мы дрались — мосты в Гродно были целы и войска переходили. Мы видели, как наши войска переходят по этим мостам — отходят на правый берег р. Неман, и до конца дня мосты оставались целы…

…Когда смерклось и ночь наступила, поступила команда: «Перелететь в Лиду»! И вот вам ответ — тем, кто говорит, что у нас были неподготовленные летчики: полк потерял машин 5 или 6, а больше 60 машин в полку были еще «живые»! И летчики в 127-м полку — такое же явление. Пришли садиться, а взлетное поле в Лиде перекопано: там строили бетонную полосу, в связи с чем осталась узкая посадочная полоса, на которую и днем-то сесть было особо негде. Так вот, подготовка летчиков была такой сильной, что при посадке мы ни одной машины не поломали.

…На аэродроме скопилось больше ста машин: наши «И-16» и «И-153» из 127-го ИАПа… Мы сели в Лиду без техсостава, без всего. Машины пустые — боекомплект пустой, аккумуляторы сели, бензин есть, но он в цистернах под землей, достать нечем. А канистрами и ведрами — попробуй в самолет 300 кг ведром залить! И ни одного заправщика — всё на аэродроме осталось, в Новом Дворе и в Черленах. Летный состав целый день ничего не ел, сделали каждый по 5–6 вылетов и устали и измотаны так, что ни руки, ни ноги не действуют — уже еле ноги двигаем, а потом, моральное состояние какое — сами понимаете…

… Рано утром, 23 июня, когда еще темно было, нас подняли по тревоге. Мы прибежали на аэродром, а у наших машин пустые баки — ни взлететь, ничего. И «Me-110» уничтожили все, что было (или почти ничего — см. ниже) на земле. Два полка были разгромлены и перестали существовать. Нас посадили в машины и через Минск увезли в Москву, за новой техникой. Уезжали из Лиды все вместе — летчики 122-го и 127-го полков, сели на машины и все уехали…

И я уверен, что там 50% самолетов «живых» обоих полков так и осталось, а то и больше!

Вот так и прекратилось существование двух полков…