Разговор в «Соборе»

Сантьяго придвинулся, взял валявшиеся на кровати письма. Первое из Куско — четкий, энергично-напряженный женский почерк, ромбовидная закорючка вместо подписи. Ячейка вступила в контакт с апристами, чтобы обсудить забастовку солидарности, но, товарищи, нагрянула полиция, оцепила университет, и Федерацию, товарищи, можно считать несуществующей: не менее двадцати человек арестовано. Студенчество в массе своей проявляет апатию, но моральный дух тех товарищей, которым удалось скрыться, по-прежнему высок, несмотря на провал. С товарищеским приветом. Письмо из Арекипы, напечатанное на машинке — не черным и не синим, а фиолетовым шрифтом, ни обращения, ни подписи. Кампания на всех факультетах проходила весьма успешно, общее мнение склонялось к тому, чтобы солидаризироваться с забастовкой в Сан-Маркосе, но появилась полиция: среди арестованных — восемь наших, надеюсь вскоре сообщить вам, товарищи, более отрадные известия. Желаю успеха.

— А в Трухильо и вовсе ни черта не вышло, — сказал Вашингтон. — Наши только добились решения о моральной поддержке бастующих. Это все равно что ничего.

— Ни один университет не последовал за Сан-Маркосом, ни один профсоюз не поддержал стачку трамвайщиков, — сказал Сантьяго. — Что ж, нам ничего, кроме отмены забастовки, не остается.

— Так или иначе, сделано немало, — сказал Вашингтон. — Теперь, когда появились арестованные, у нас есть знамя, и можно в любую минуту начать все сначала.

Послышался трехкратный стук, войдите, сказал Вашингтон, и на пороге, тяжело дыша, появился Эктор в сером костюме.

— Я-то думал, опаздываю, а никого, оказывается, еще нет. — Он уселся на стул, платком вытер пот со лба, глубоко вздохнул и выпустил воздух, как выпускают после крепкой затяжки табачный дым. — Никого из трамвайщиков невозможно найти. Здание их профсоюза заняла полиция. Со мной ходили двое апристов, они тоже потеряли связь со стачечным комитетом.

— Мартинеса взяли, — сказал Вашингтон.

Эктор замер с платком у рта.

— Поскольку его сейчас трясут как грушу, — его голос и вымученная улыбка постепенно гасли и наконец исчезли, он снова перевел дыхание, спрятал платок в карман, заговорил очень серьезным тоном, — нам не следовало бы собираться здесь и сегодня.

— Льяке должен прийти, — сказал Вашингтон, — я не знал, как его предупредить. Заседание Федерации начнется через полтора часа, и у нас еще есть время принять наше собственное решение.

— Да какое может быть решение, — сказал Эктор. — Апристы и «независимые» хотят отменить забастовку, и это самое логичное. Все рушится, нужно спасти то, что еще осталось от студенческих организаций.

Снова трижды стукнули в дверь, здравствуйте, товарищи, произнес птичий голос, мелькнул красный галстук. Льяке удивленно оглянулся вокруг:

— Разве не на восемь было назначено? Где же остальные?

— Утром взяли Мартинеса, — сказал Вашингтон. — Может, нам отменить встречу и убраться отсюда поскорее?

Маленькое личико не сморщилось, в глазах не мелькнула тревога. Он привык, думает теперь Сантьяго, привык к дурным вестям, привык прятаться и бояться. Льяке взглянул на часы и помолчал, соображая.

— Если его арестовали утром, нам еще ничего не грозит, — сказал он наконец со смущенной полуулыбкой. — Его начнут допрашивать только ночью или даже на рассвете. Времени у нас, товарищи, в избытке.

— А все ж тебе-то лучше уйти, — сказал Эктор. — Ты рискуешь больше всех.

— Тише, вас на лестнице слышно, — сказал появившийся в дверях Солорсано. — Значит, Индейца схватили? Первая наша потеря.

— Ты что, забыл, как надо стучаться? — сказал Вашингтон.

— Дверь была открыта, — сказал Солорсано. — А вы кричите на всю гостиницу.

— Половина девятого, — сказал Льяке. — Где же остальные?

— Хакобо должен был пойти в профсоюз текстильщиков, Аида с делегатом от педагогического — в Католический университет, — сказал Вашингтон. — Скоро явятся. Можем начинать.

Эктор и Вашингтон сели на кровать, Сантьяго и Льяке — на стулья, Солорсано — на пол. Мы ждем, товарищ Хулиан, услышал Сантьяго и вздрогнул. Вечно, Савалита, забывал ты свою партийную кличку и то, что должен вести протокол, думает он, и вкратце излагать итоги предыдущего собрания. Не вставая с места, он вполголоса сделал сообщение.

— Переходим к прениям, — сказал Вашингтон. — Пожалуйста, покороче.

— Надо же узнать, куда они запропастились, — сказал Сантьяго. — Пойду позвоню.

— Здесь нет телефона, — сказал Вашингтон. — Придется искать аптеку, туда — потом обратно, это не годится. Полчаса опоздания — не страшно, никуда они не денутся.