Разгильдяй

Какой же у меня план действий? Во первых, добраться до ленинградских химических факультетов. Выяснить наконец, удасться проделать финт ушами или нет. Второе, попробовать уговорить Цеппелина слетать на его чуде техники на поиски тунгусского чуда. Попробовать исчезнуть из этого мира через дыру. Может ещё не закрылась? Заодно подобрать запрятанные алмазы и золото, которое пригодиться и в этом мире, и в моём. Не следует забывать о прииске, где убили местных жителей. Может, там вновь началась добыча? Третье, деньги в украинской деревушке. Надо двигаться и туда. Но, нужна разведка! Сунешься за денежками, а уроды социалисты, засаду приготовили, на всякий случай. Может отдать деньги жандармам? Пропьют или сделают ещё какое непотребство. Как я с тем жандармом, по хорошему пытался обойтись, всё равно оказался сукиным сыном. Хотел в оборот засунуть.

Денежки потребуются для организации полёта цеппелина в Сибирь. Понадобиться строить промежуточные базы, ставить причальные мачты. Возможно, если появятся пассажиры, вложения окупиться. А может и нет, выброшу деньги на ветер.

Решено, надо ехать в Ленинград и начинать действовать. Ехать в деревню за деньгами не стоит. Сначала разведаю, а уж потом.

— Виктор Александрович, очнитесь!

Кто это? А, жандармский офицер. Как он здесь? Не иначе, меня искал.

— Какими судьбами, Алексей Трофимович? Вы специально пошли на вечер в Большой, чтобы со мной встретиться? Признаться, совсем не ожидал увидеть Вас здесь.

— Ну, что Вы, Виктор Александрович. Вы помните, на прошлом вечере в театре, была такая цветная мистерия. Я грешным делом подумал, что это новые веяния в театральном искусстве. Ан нет. Мистерию сотворили некие злоумышленники, дабы опорочить великую силу искусства. Расследование показало, что злоумышленники сидели в той ложе, где мы, Виктор Александрович, наслаждались музыкой и пением.

— Не знаю как Вы, Алексей Тимофеевич, но я совершенно не наслаждался. Было довольно убого. Певица жирная, в яме мужики как будто пьяные и несло от них как из казармы.

— Прошу прощения, Виктор Александрович, но последнее видимо моя вина. Вы так неожиданно купили билет в ложу, так всё произошло внезапно, что я не смог подготовиться к визиту в театр. Пахло от моих сапог ваксой.

— Вот как? Впрочем, я не имею виду ваксу. Был совершенно отвратительный запах горелого как будто жгли нефть и потом, копоть.

— А, Вы изволите жаловаться на запах горящих свечей. Ещё совсем недавно жгли восковые свечи но, парафиновые дешевле и их повсеместно применяют для освещения в целях экономии. Вы, чем освещали жилище, пока не приехали в Москву? Запах парафина должен был напомнить отчий дом. Впрочем, в тех местах откуда Вы приехали больше употребляют восковые свечи. Ведь так? Драгоценный Виктор Александрович.

Ну, наглый, укоряет в отсталости? Надо выкручиваться, я то раскатал губу, при электрическом освещении жизнь прожил, а эти, можно сказать, света электрического не видели в окошке. Да, пора бы и им выйти из доэлектрической дикости. Чего бы соврать про отчий дом? Ничего говорить не буду.

— Так как же? Виктор Александрович?

— Что как же, многоуважаемый мой Алексий Трифонович?

— Чем же Вы освещали отчий дом, Виктор Александрович?

— Как же, конечно, свет в окошке был. Дорогой Вы мой Алексей Трифонович.

— Так я вот и спрашиваю, чем светили-то, ежели стеариновых свечей как я понял у Вас не было? Виктор Александрович.

Щас, скажу, что восковыми. А он докопается, что и от восковых запах такой же. Ну, урод. Я его за нормального пацана держал.

— Драгоценный мой Алексей Тимофеевич, если я скажу, чем освещали дом, то не поверите. Чтобы Вы, дорогой мой, не потеряли веру в человечество позвольте промолчать.

— Сия тайна настолько страшна? Позвольте не поверить уважаемый Виктор Александрович.

— Ну, что ж. Вы настаиваете на ответе, драгоценный Алексей Тихонович, если не поверите, то мои руки чисты. Как говориться, умываю руки.

— Ну, что же Вы замолчали, Виктор Александрович! Как интересно. Мы подошли к открытию мирового масштаба.

— Какие умные слова знаете, Алексей Тулеманович.

— Что моё отчество путаете? Дорогой Виктор Александрович.

— Память у меня на имена слабая, вот и путаю.

— Так, что же, Виктор Александрович?

— Насчёт чего?

— Вы насчёт освещения отчего дома мне хотели рассказать.

— Вы ничего не путаете? Алексей Тукович? Я совершенно ничего не хочу.

— Ну, так уважьте жаждущую публику, публика просит.

— Послушайте, бриллиантовый, мой Алексей свет Тихонович, Вы пришли слушать меня или оперу? Сейчас они заканчивают. Вам пора идти на поклоны. Вы в восторге от поклонов. Но, для того, чтобы от Вас отвязаться скажу, что отчий дом освещался силой электрического магнетизма.

— Это же совершеннейшие сказки, Виктор Александрович. Ни за что не поверю. Мы же с Вами образованные люди, не бывает такого.