Разгадка 37-го года. «Преступление века» или спасение страны?

Ещё при жизни Ломинадзе написал Орджоникидзе письмо, в котором содержались резкие выпады против Сталина. Хитроумный Серго пришёл с этим письмом к вождю и, сообщив о самой его направленности, отказался дать прочесть текст и показать его членам Политбюро. Тем самым Орджоникидзе поставил Сталина в глупейшее положение. Он продемонстрировал свою лояльность, но лишил генсека любой возможности хоть как-то сослаться на текст письма и принять меры к его автору. Все это лишний раз характеризует Серго как опытного и прожжённого интригана.

Орджоникидзе часто считают этаким прагматиком-технократом, пытающимся уберечь инженерно-технические кадры от сталинского террора. Действительно, он горячо выступал в защиту работников своего ведомства. Выступал потому, что считал его именно своим собственным, не подлежащим контролю какой-либо инстанции — партийной или правительственной. «Орджоникидзе, — утверждает историк О. Хлевнюк, — отстаивал свое „традиционное“ право самостоятельно „казнить и миловать“ своих людей» («Политбюро. Механизмы политической власти в 1930-е годы»).

Есть такая мудрая поговорка: «Не место красит человека, а человек место». В случае с Орджоникидзе все было как раз наоборот. Его красило именно «место», занимаемый пост. Сначала в ярко-красный цвет радикализма, потом в розовые, либеральные тона. В конце 20-х годов, занимая пост председателя Центральной контрольной комиссии ВКП(б), Серго был горячим поборником форсированной индустриализации, ратуя за безумные темпы промышленного роста. Тогда же он активно боролся против «вредителей» среди специалистов-хозяйственников. Того требовала контрольно-карательная должность. А вот должность наркомтяжпрома потребовала уже совершенно иных подходов. Орджоникидзе внезапно возлюбил специалистов и выступил за снижение темпов промышленного роста. По последнему вопросу он полемизировал с Молотовым, который, как председатель правительства, отстаивал точку зрения Госплана, хозяйственные интересы всего государства. Если Вячеслав Михайлович считал необходимым увеличивать капиталовложения в промышленность, добиваясь ее быстрого роста, то Орджоникидзе хотел, чтобы капиталовложений в его отрасль вкладывалось побольше, а темпы роста были поменьше. Побольше получать и поменьше работать — такова формула любого бюрократического вотчинника.

Один из ближайших соратников Орджоникидзе С. З. Гинзбург вспоминает, как на одном заседании Политбюро произошёл весьма показательный спор между Серго и Сталиным. По своему обыкновению, нарком требовал увеличения капиталовложений. Сталин тогда сказал: «Ни одной копейки вам не добавим». Орджоникидзе настолько достал его своими претензиями, что Сталин даже пригрозил созвать специальный пленум ЦК для обсуждения данного вопроса. Обратим внимание на такой казус — «деспот» Сталин грозит «либералу» Серго созывом коллегиального органа. А что же тот? Смело принимает вызов? Нет, по воспоминанию Гинзбурга, Орджоникидзе предложил Госплану сократить и законсервировать ряд объектов — в связи с отказом увеличить капиталовложения. Тем самым этот хитрющий интриган попытался не только уменьшить масштабы своей работы, но и переложить возможную ответственность на Госплан. Однако Сталин раскусил Орджоникидзе и потребовал, чтобы тот сам наметил список объектов, подлежащих сокращению и консервации.

Не отставал от Орджоникидзе бывший (бывший ли?) активный троцкист Г. Л. Пятаков, занимавший должность заместителя наркома тяжелой промышленности. В 1935 году он выступил с предложением сократить отчетность наркомата по военной продукции. Обосновывалось это якобы соображениями государственной безопасности, ведь речь идет о вооружениях и связанной с ними секретности. Реализация этой инициативы привела бы к тому, что НКТП оказался фактически вне контроля Госплана и Наркомата финансов, которым указанная отчетность поступала. А от этих двух структур информация шла в Совнарком. Получается, что Пятаков (очевидно, с ведома и при поддержке Орджоникидзе) планировал «освободить» НКТП от правительственного контроля.

Орджоникидзе представлял группу «технократов». Они были не такими влиятельными, как регионалы, но все же представляли собой определённую силу. «Технократы» довольно часто сталкивались с регионалами — по поводу дележа ресурсов (дальше об этом еще будет сказано). Однако и регионалы, и «технократы» занимали единую, сепаратистскую, по сути, позицию в отношении Центра. Поэтому последних можно считать частью, хотя и специфической, группы «левых консерваторов».

Ни Киров, ни Орджоникидзе не дожили до решающих событий весны 1937 года, когда «Большой террор» развернулся во всю мощь. Тем не менее анализ их политических портретов крайне важен, ибо они дают яркие образы революционного бюрократа, восторжествовавшего в 20-е годы. Теперь самое время нарисовать политический портрет всей группы «левых консерваторов».

Певцы бюрократизма