Разгадка 37-го года. «Преступление века» или спасение страны?

Как видим, именно Сталин был тогда вождём «фракции мира» в партии большевиков. И в качестве такового он сделал всё для того, чтобы избежать гражданской войны и стабилизировать революционный процесс. Возможно, именно тогда и было налажено его сотрудничество с военной разведкой Потапова. Генералы выступали против Керенского, но не за революцию, а за сохранение Российского государства. И в этом их интересы совпадали с интересами Сталина. И вот, 25–26 октября 1917 г. большевики захватили власть в Петрограде. И здесь не обошлось без военных структур — причем «элитарных». Взять хотя бы знаменитый «штурм Зимнего». Мало кто знает, но этих штурмов было аж целых четыре. Три раза восставшие «рабочие, солдаты и матросы» пытались взять «гнездо контрреволюции» — в 18.30, 20.30 и 22.00 (25 октября). И трижды у них ничего не получалось — юнкера и женщины-«ударницы» отгоняли красных своим огнем. Но в 2 часа ночи 26 октября за дело взялись бойцы 106-й дивизии, вызванные телеграммой Ленина накануне из Гельсингфорса. Командовал дивизией полковник М. С. Свечников — военный разведчик, герой двух войн — Русско-японской войны и Первой мировой войны 1914–1918 годов. Он же и повел в атаку на Зимний отряд из 450 бойцов. «…Это были профессионалы, — пишет И. А. Дамаскин, — которых два года готовили как гренадёров. Сейчас их назвали бы спецназом».

Военные сыграли важнейшую роль в перевороте — благодаря им он произошел молниеносно — и с минимальными жертвами. А если бы все затянулось? Если бы «революционные массы» не взяли Зимний? Можно только представить себе — какое это оказало бы воздействие на противников Ленина. Они бы, несомненно, взбодрились — и ринулись бы в бой с красными. Столкновение приобрело бы гораздо больший масштаб.

Современные антикоммунисты, наверное, скажут, прочитав эти строчки — и отлично! Вот бы и разгромили банду Ленина! Но в том-то и дело, что за этой бандой по-любому стояли серьезные силы. И просто так красных разбить не удалось бы. Для разгрома многочисленной «банды» Ленина понадобилась бы примерно такая же «банда». А их столкновение означало бы грандиозный военно-политический конфликт в масштабах всей страны. Так ведь, кстати, и произошло — весной-летом 1918 года, когда белочехи поднесли антибольшевистским силам огромные территории — как на блюдечке. Вот тогда и возникла белая «банда», которая насмерть схлестнулась с «красной». И что же, это окончилось падением большевизма? Это окончилось пролитием большой крови и чудовищным ослаблением России. А ведь так могло быть и в октябре 1917 года.

Обычно на такие предположения отвечают в том духе, что история сослагательного наклонения не знает и что незачем рассуждать на тему «Если бы да кабы». Между тем в огромном количестве случаев «если-быдакабизм» очень даже уместен. Яркий пример того, как могли бы развиваться тогдашние события, дает московское восстание. В первопрестольной бои между большевиками и их противниками полыхали с 27 октября по 2 ноября. Дошло даже до артиллерийских обстрелов Кремля, занятого юнкерами. (Будущая «жертва сталинизма» — Н. И. Бухарин вообще требовал авиационных бомбардировок.)

А ведь московские большевики имели существенное преимущество. К ним успели подойти отряды из Подмосковья, Питера, Минска и других мест. Их же противники никакой помощи так и не получили. Но при всем при том у большевиков не было армейского спецназа. Отсюда и затяжка с победой.

Понятно, что так же произошло бы и в Питере (да и во всей стране), не вмешайся в события военные. Сталин же курировал это вмешательство, будучи его главным сторонником в большевистском руководстве. И это вполне отвечало его натуре консерватора и государственника, стремившегося максимально ослабить радикализм революции, перевести её в более спокойный режим. Это стремление было характерно для Сталина и в марте, когда он возражал против перерастания буржуазной революции в социалистическую, и в июле, когда Иосиф Виссарионович выступал в качестве посредника между большевиками и меньшевистским ЦИК Советов.

Затронем вопрос психологического свойства. Может, сталинский консерватизм был проявлением трусости? Но ведь это противоречит всем фактам. Взять хотя бы все те же самые Октябрьские дни. 24 октября Сталин был на своем рабочем месте, в редакции газеты «Рабочий путь», которую возглавлял по заданию партии. Редакцию никто не охранял, и позвольте спросить, кто рисковал больше — Сталин или члены ЦК, находящиеся в Смольном, который был напичкан вооруженными солдатами, матросами и рабочими? Характерно, что Зиновьев, патологический паникер, «отважно» предложил участникам заседания принять специальную резолюцию, обязав себя не покидать Смольный. И эту резолюцию «героически» приняли…