Разгадка 37-го года. «Преступление века» или спасение страны?

Крайне важно свидетельство знаменитого немецкого скульптора А. Брекера. В трагический день 22 июня 1941 года Борман посетил Брекера в его резиденции. Он был в шоковом состоянии и повторял одну фразу: «Небытие в этот июньский день одержало победу над Бытием… Всё закончено… Всё потеряно…»

Борман находился в деловых и дружеских отношениях с В. Николаи, бывшим во время Первой мировой войны начальником военной разведки кайзера. Николаи являлся убежденным сторонником сближения с Россией и СССР, в чем не сомневается почти никто из исследователей. Так вот, Николаи был еще личным другом министра иностранных дел Третьего рейха И. фон Риббентропа. И не просто другом, но еще и руководителем его секретной разведки, проворачивающей различные деликатные операции. Одной из них была, несомненно, попытка заключения сепаратного мира со Сталиным, о которой Риббентроп рассказывает в своих мемуарах.

Риббентроп был вообще убежденным сторонником сближения с СССР. Не случайно именно ему выпала честь представлять рейх на переговорах в Москве, закончившихся заключением знаменитого соглашения. По воспоминанию А. Розенберга, после возвращения из Москвы Риббентроп пребывал в восторге от общения со Сталиным и его соратниками. «Русские, по его словам, — рассказывает Розенберг, — были очень милы, он чувствовал себя среди них как среди старых национал-социалистов… Сталин провозгласил здравицу не только в честь фюрера, но также и в честь коммунистов, то есть тех, кто верил Сталину, а тот без всякой на то необходимости — провозглашает здравицу в честь истребителя своих приверженцев». Розенберг, догматик от антикоммунизма, не мог понять того, что Сталину были глубоко враждебны такие же догматики от коммунизма, пламенные интернационалисты, воспитанные на фразе «Манифеста Компартии»: «Пролетариат не имеет своего Отечества». Они были ему не нужны и только мешали проводить национал-большевизацию страны и партии.

А вот Риббентроп, талантливый дипломат и большая умница, отлично понимал Сталина и его «советский антикоммунизм». На исторической встрече в Москве рейхсминистр иностранных дел сказал: «Господин Сталин наверняка меньше испугался Антикомин-терковского пакта, чем Лондонский Сити и английские лавочники. Отношение к этому факту немцев хорошо просматривается в шутке, которая родилась среди берлинцев, известных своим чувством юмора. Они говорят, что Сталин вскоре сам присоединится к Антикоминтерновскому пакту». Действительно, крупные банкиры и спекулянты нуждались в коминтерновцах гораздо больше Сталина. И те и другие были завзятыми космополитами. Не имеющие Отечества пролетарские революционеры вольно или невольно помогали не имеющим Отечества плутократам стирать национальные границы и различия, мешающие успешному продвижению безнационального капитала.

Война положила конец усилиям по сближению с Россией. Но даже и в условиях войны Риббентроп предпринял ряд шагов по исправлению ситуации. Уже в ноябре 1942 года он предложил Гитлеру создать канал для установления контактов со Сталиным. Предполагалось вести зондирование почвы для мирных переговоров через А. М. Коллонтай, бывшую советским послом в нейтральной Швеции. Тогда Гитлер отреагировал на предложение своего министра иностранных дел с большим раздражением, не став даже обсуждать сам проект. После разгрома немцев под Сталинградом Риббентроп снова завел разговор о мирных переговорах с Гитлером. На этот раз Гитлер не стал отрицать возможности их проведения, но заметил, что на мир он может пойти только после крупной военной победы над СССР. Риббентроп приободрился таким ответом и установил косвенный контакт с Коллонтай. В сентябре 1943 года Гитлер почти уже принял решение о переговорах с Москвой и даже наметил на карте ту демаркационную линию, которая должна была разделить Россию и Германию после заключения мира. Но на следующий день он отказался от своей идеи.